Выбрать главу

И как раз в этот момент мелькает вспышка чьей-то фотокамеры.

* * *

Впереди довольно времени, прежде чем прозвучит гонг и Анни пригласит всех к столу, а пока кто-то из гостей стоит в прихожей под большой хрустальной люстрой, позванивающей подвесками, кто-то направляется в сад, кто-то пытается отыскать свое место, внимательно осматривая длинный стол с угощениями, накрытый в столовой. Анни и Жюли сами решали, кто где будет сидеть, — маленькие красные карточки с именами гостей выстроились в ряд у тарелок. Несколько человек стоят в очереди у туалета, другие уже разговаривают, усевшись в пурпурно-красные кресла в прихожей, а кто-то, улыбаясь, ходит от одной группы гостей к другой со словами: «Здравствуйте! Добрый день! Позвольте представиться…». Ингеборг разрешила Анни устроить праздник в ее доме, и свадьбу будут справлять здесь, в большой белой деревянной вилле, построенной в девятнадцатом веке. Красные бархатные портьеры обрамляют высокие окна; на стенах в гостиной тускло-красные обои; пол выстлан старинными толстыми коврами — красными, лиловыми и желтыми. Ингеборг — это папина подружка, но вместе они не живут. Папа не хочет жить в большом доме Ингеборг. Он хочет жить на Тэйен.

Анни стоит на кухне и плачет, потому что повар, которого она наняла на свадьбу, забыл купить сладкого горошка. «А я не могу подавать телячье жаркое без горошка», — всхлипывает Анни.

Жюли стоит в гостиной в углу и беседует с Валь Брюн. Жюли подзывает меня, она вся теплая и раскрасневшаяся, свадебное платье уже слегка помялось. Папа сидит на стуле в том же углу и, прикрыв глаза, пьет виски; он спрашивает: «Карин, а может, нам с тобой сбежать отсюда и пойти в кино?» «Секунду, — отвечаю я. — Сейчас вернусь, тогда и поговорим». Где-то вдалеке я слышу рычащий смех Арвида. В гостиной стоит Терье Недтюн, он поднял свою дочку высоко-высоко и кружит ее под самой люстрой. Дядя Фриц уселся на стул и смотрит перед собой, рот его открыт, глаза чуть прикрыты.

— Привет, дядя Фриц! — говорю я.

— Ой-ой, — отвечает дядя Фриц.

— Здравствуйте, тетя Эдель! — говорю я.

— Карин, Карин, — шепчет она, подзывая меня к себе. — У меня выпал зуб.

— Что вы сказали, тетя Эдель?

— У меня зуб выпал, — повторяет она, обеими руками вцепившись в красную салфетку.

— Какой зуб? — спрашиваю я.

— Передний, — отвечает тетя Эдель, осторожно раскрывая рот, чтобы я посмотрела.

Я заглядываю в рот. На месте зуба зияет черная дыра.

— Может быть, я могу вам чем-то помочь, тетя Эдель?

Эдель сжимает губы и качает головой.

— Вы хотите домой?

Эдель трясет головой.

— Как ты думаешь, они вставят его обратно, или мне придется делать новый зуб? — спрашивает она.

— Не знаю, — отвечаю я.

— Сохраню его на всякий случай, — говорит тетя Эдель, показывая мне измятую салфетку.

— Конечно, сохраните, — отвечаю я и иду дальше.

На кухне по-прежнему плачет Анни. Повар грозится уйти, а Ингеборг пытается успокоить обоих. Анни с Ингеборг друг друга не любят, но терпят, и даже иногда вместе ходят в кондитерскую. Ингеборг — это единственная ниточка, которая связывает Анни с папой. Зачем это знакомство нужно Ингеборг, я не знаю.

— На самом деле, брюссельская капуста лучше, чем зеленый горошек, — говорит Ингеборг таким тоном, каким умеет говорить только она. После этого все сомнения и возражения отпадают сами собой.

— Не знаю, — поколебавшись, говорит Анни. — Не знаю.

— Зато я знаю, — отвечает Ингеборг. Она ободряюще улыбается повару, уводя из кухни Анни.

Я иду дальше. Я кое-кого ищу. Ищу его. Аарона.

Сначала я замечаю светловолосую женщину — она разговаривает с Александром, а Аарон направляется к ним с бокалами шампанского. Я подхожу к ним.

— Привет! — говорю я.

— Привет! — здоровается Александр. — Ты знакома с моим другом Аароном?

— Знакома, — отвечаю я.

— Ах да, конечно, ты же сестра невесты, — говорит Аарон.

— Здравствуй еще раз, — неуверенно говорит светловолосая.

Все смотрят на меня. Вернее, сквозь меня. Пока я здесь, разговор не получится. Я тут лишняя. Карин, будь добра, иди, куда шла, мы вовсе не в восторге от твоего появления. Нам хотелось бы немного побыть одним. Может, найдешь себе других собеседников?

— Пойду налью себе шампанского, — говорю я.

— А тебе уже есть восемнадцать? — спрашивает Аарон.

Я улыбаюсь ему.

Наверно, сейчас мне надо ответить так, чтобы он по-настоящему меня заметил. Сейчас я ему скажу… ну да, и что же я ему скажу? — так или иначе, пора уже хоть что-то ответить, прежде чем я повернусь и уйду восвояси. Но меня хватает только на глупую улыбку.