Странно думать, что всего неделю назад у меня почти ничего не было: стремительно заканчивающаяся наличка, единственный рулон черно-белой пленки для моей камеры и туфли на тонкой подошве. Я все время вычитала потраченное и цеплялась за то, что еще осталось. Теперь же расчет изменился, жизнь захватила, наполнила меня. От счастья у меня кружится голова. Я живу в чужой квартире, в чужом городе, но и то, и другое дает мне надежду, что однажды я почувствую себя здесь как дома. Ной со своими долговыми записками и новыми кроссовками, – он даже без моих жалоб или намеков понял, что эти долгие прогулки причиняют боль моим ногам. И сам Нью-Йорк, с весенним дождем, словно благословением, сулящим очищение. Мой новый, но в то же время старый город, и его облик меняется, стоит только посмотреть налево, направо или вверх. Из всех узоров я предпочитаю идеальные линии проспектов. Сужение расстояния до чего-то, что вы можете увидеть, понять. Вчера, когда я отважилась отправиться дальше на юг, одна улица переходила в другую прямо у меня под ногами, без всякого предупреждения, так что, лишь немного уйдя влево, я впервые заблудилась. Мне не доставало уверенности проспектов верхней части города, открытости Колумбуса и Амстердама, поэтому я села на первый же поезд, идущий домой.
Дом.
Когда я выхожу на разведку, мимо меня проносится так много работников в белых кроссовках и костюмах-двойках. Они очень быстро ходят, но руки у них остаются почти неподвижными – так выглядят все люди, которые очень спешат. Мне не нравится, что они никогда не останавливаются и не оглядываются по сторонам. Им и в голову не приходит посмотреть налево, направо или вверх, чтобы увидеть город под другим углом.
Наблюдая за этими людьми каждый день, я клянусь, что, дожив до их возраста, не стану надевать сковывающую движения юбку-карандаш с кроссовками. Я не буду шагать быстрее, чем люди вокруг меня. Я научусь медленно и грациозно ходить на высоких каблуках или, кто знает, буду чувствовать себя комфортно, бродя по улицам в своих кроссовках. Тогда юбки-карандаши вообще будут ни к чему.
В первые семь дней я все еще думаю, что выбор будет за мной.
Всего в нескольких улицах от квартиры Ноя Руби едва может встать с постели. Словно в тот момент, когда отпала необходимость куда-то спешить – на работу, поздний завтрак с друзьями или сеансы физиотерапии два раза в неделю, – печаль навалилась на нее, напитав собой конечности и веки. Пока я слоняюсь по Манхэттену, вглядываясь в мир через свой объектив, она остается в своей комнате, час за часом разглядывая серый потолок. Она лежит, и у нее достаточно времени, чтобы обдумать свою жизнь. Неужели кризис среднего возраста настиг ее так рано? Или она просто слишком переутомилась? У нее легкая депрессия? Или же именно так чувствует себя лишенный надежды, полностью опустошенный человек?
Рано или поздно, тебя все равно настигает самое худшее.
Что-то подобное ей однажды сказал друг: он рассуждал о том, как выбраться из полосы невезения. В то время они видели в этой мысли успокоение, предполагая, что любым испытаниям должен быть предел. Все могло стать настолько плохо только перед тем, как удача снова повернется к тебе лицом. Но теперь, натянув одеяло до подбородка, под доносящиеся из окна звуки Верхнего Вест-Сайда, Руби задается вопросом, правильно ли поняла эти слова. Возможно, ее друг имел в виду, что вечно убегать от своей печали не получится. Она догонит. Рано или поздно. В Мельбурне она жила в своего рода эмоциональном застое – избегала жалости к себе, никогда не позволяла себе трезво посмотреть на ситуацию, в которой оказалась.
Возможно, это и было самое худшее: загнать свои чувства так глубоко, что они начали тянуть вниз, стали якорем. И теперь, когда ей некуда было идти, не с кем было встречаться, она внезапно обнаружила, что не может пошевелиться.
И чего же она так старательно пыталась избежать? Какая реальность удерживала ее в постели всю первую неделю в Нью-Йорке, пока за окном зима постепенно сменялась весной? Вот какая: мужчина, которого она любит, собирается жениться на другой.
А ведь она знала об этом, когда встретила Эша. Только не придала значения. Новый сотрудник рекламного агентства, у которого совсем недавно состоялась помолвка. Ну и что, многие люди их возраста уже поженились. Только позже, когда Руби почувствовала тяжесть его руки на своем бедре и прикосновение его губ к плечу, от этого факта стала зависеть ее жизнь. Была назначена дата свадьбы, и отношение Руби ко времени изменилось. У будущего появилась отметка, конечная дата. Именно тогда Руби перестала строить хоть какие-то планы. У нее оставалось все меньше времени, чтобы переубедить Эша, помочь ему не совершить ошибку. Если это означало жить исключительно сегодняшним днем и являться к нему по первому зову, все это окупится, когда Эш наконец передумает.