Соперники пашут борозду за бороздой, однако ни одному из них не удается обойти другого. Машины приходят к финишу одновременно, судьи ошибок не обнаруживают. Значит, ничья.
— Неплохо, пограничник, — говорит Рыжий, вытирая со лба пот и пыль. — Славно я разогрелся!
Мосс сдвигает брови:
— Твое счастье, что я вел трактор, а не боевую машину. Вот бы ты покрутился, если бы…
— «Если бы» не в счет… — хохочет Рыжий.
— Погоди смеяться, до вечера еще далеко.
Соревнующиеся направляются к холму, где высится штурмовая стенка, входящая в комплекс полосы препятствий. Они переодеваются в полевую солдатскую форму, включая сапоги и каску, берут деревянные учебные винтовки. Итак, все готово.
— Ты вообще-то представляешь, что такое полоса препятствий? — спрашивает соперника Мосс.
Рыжий хохочет так громко, что эхо разносит его смех по холмам.
— Думаешь, если бы не знал, стал бы соревноваться? Я ведь уже отслужил в армии. Кстати, чтобы ты знал: на этой полосе препятствий есть еще и «гнездо».
— Хорошо, что предупредил, а то бы я дал тебе метра два форы.
— А ты самоуверенный! Смотри, как бы не поползти на карачках прежде, чем доберемся до финиша… А где же моя дорогая сестрица? Вы что, поссорились?
— Ничего подобного.
— Может, она не хочет видеть тебя побежденным на этих соревнованиях.
— Может быть. Но не исключено, что ей по доброте душевной неприятно лицезреть в качестве побежденного родственничка…
— Готовы? — спрашивает Глезер. — На исходные позиции — марш! К преодолению полосы препятствий приготовились — вперед!
Соперники выскакивают из окопа, мчатся к колючей проволоке, бросаются на землю. Рыжий скользит под проволокой, как ласка, опережая Мосса, и уже идет по бревну, когда тот на него только вспрыгивает. Кительсбахцы аплодируют Рыжему, солдаты подбадривают своего товарища.
И тут Мосс решает поставить все на карту. В каком-то фильме он видел, как преодолевают штурмовую стенку, даже сам попробовал, правда, в последнее мгновение заколебался, недобрал высоту и исцарапал все колени. На этот раз никаких колебаний у него нет. Сильно оттолкнувшись, он взлетает в воздух, руками и грудью налегает на верхний край, забрасывает ноги — и вот он, подбадриваемый возгласами пограничников, уже по другую сторону стенки. Преодолевая высоту, Мосс сбивает первую планку, Рыжий — вторую. Опять ничья. По вертикальному канату они взбираются одновременно, моментально спрыгивают с высоты на землю, бегут к огневой позиции, хватают малокалиберные винтовки…
— Отличная пробежка, пограничник! — тяжело дыша, говорит Рыжий. — Представляешь, где бы ты был сейчас, если бы дал мне фору?
— Надо признаться, ты неплохой соперник.
Объявляется пятиминутный отдых.
— Что, недооценили своего конкурента? — спрашивает Рошаль.
Мосс жадно хватает ртом воздух:
— Видно, недооценил. Он в отличной форме.
— Соберитесь с духом! — требует подошедший к ним Юрген. — Вы же лучший стрелок в отделении.
— Так точно… Все зависит от того, как стреляет он.
— Спокойнее. Цельтесь не торопясь. Плавно нажимайте на спусковой крючок. Не волнуйтесь.
Мосс согласно кивает. При этом он еще раз бросает взгляд на толпу и на дорогу, ведущую в Кительсбах.
На огневом рубеже соперники лежат в двух шагах друг от друга. Рядом стоит Глезер, все остальные сзади.
— До чего же мало это черное яблочко на мишени! — сокрушается Рыжий.
Мосс только смеется в ответ.
— Заряжай! — командует Глезер. — Десять выстрелов по круглой мишени из положения лежа — огонь!
Рыжий стреляет собранно, не торопясь. Мосс выдерживает паузы, целится тщательно, плавно нажимает на спусковой крючок. При этом один раз он допускает передержку с прицеливанием, и в тот самый момент, когда нажимает спусковой крючок, Рыжий уже стреляет. Мосс видит, как его пуля поднимает столбик пыли позади мишени. Рыжий тоже посылает одну пулю в молоко, но по общей сумме у него выходит на семь очков больше.
Трактористы шумно радуются, а пограничники обеспокоены: Моссу, чтобы сравнять результат, придется сделать на семь приседаний больше, чем его сопернику, плюс еще одно, чтобы выиграть…
И вот соревнующиеся стоят в гимнастических трусах, на плечах у них мешки с песком. Мосс и Рыжий приноравливаются к грузу, выбирают наиболее удобное для себя положение. Зрители окружают их плотным кольцом. Глезер входит в круг — он будет вести счет приседаниям.
Первые тридцать приседаний соревнующиеся выполняют без труда. Потом кровь начинает приливать к их лицам, а тела становятся блестящими от пота. После пятидесяти приседаний темп движения замедляется. Каждая сторона скандирует счет вместе с судьей, подбадривая своего спортсмена, и Глезер призывает публику к порядку.