— Готовы? — спрашивает он Глезера. — Вопросы есть? В ходе учения я, как обычно, буду на время «выходить из строя», и тогда вы возьмете командование на себя.
— Вопросов нет, все ясно.
— У вас, Майерс?
— Все ясно, товарищ лейтенант. Связь больше не прервется.
Юргену требуется мгновение, чтобы припомнить случай, о котором упоминает Майерс. Он удовлетворенно кивает, отдает еще одно распоряжение:
— Если старшина «выйдет из строя», моим заместителем будете вы.
— Есть, товарищ лейтенант!
— Барлах, Рошаль, вам все ясно?
— Так точно!
Вечером Рошаль обходит казарменный двор, садится на скамейку в углу под каштанами. Солнце уже скрылось за горизонтом, холмы с западной стороны четко вырисовываются на фоне закатного неба. Воздух сухой, горячий, трава и листва на деревьях покрыты слоем пыли. Поздним посадкам картофеля и свеклы необходима влага, но на небе ни облачка, словно их метлой вымели.
Рошаль чувствует себя усталым. Подготовка к учениям требует полной отдачи. Задействованы буквально все. Инструктаж, отработка отдельных элементов учения продолжаются каждый день до самой ночи, а вчера состоялась генеральная репетиция…
Рошаль откидывается назад, кладет руки на спинку скамейки, закрывает глаза. И в этот момент кто-то спрашивает:
— Что, сумерничаете?
Сержант порывается вскочить, так как узнает по голосу командира роты, но капитан Ригер знаком приказывает ему сидеть и опускается рядом на скамейку.
— Здорово намаялись? Я тоже… Чем занимается отделение? Как обстановка, настроение?
— Лучше, чем я думал. Солдаты в хорошей форме. В целом я доволен.
Ригер снимает фуражку, испытующе смотрит на сержанта и спрашивает:
— Что значит «в целом»? За этими словами всегда кроются сомнения, а никаких сомнений быть не должно…
Рошаль обдумывает ответ. В последние дни отделение здорово поработало. Солдаты заметно сблизились, на практике осознали, что коллектив — это нечто большее, чем столько же отдельных индивидуумов.
Чего достиг каждый в отдельности? Цвайкант за последнее время превзошел самого себя. С удивительной энергией он тренировался до тех пор, пока не окреп настолько, что выносит повседневную солдатскую нагрузку. Недавно в бассейне он посмотрел на себя в зеркало и иронически заметил:
— Приходится констатировать, что изменения, произошедшие со мной, оказали на меня благотворное влияние. Это все заслуга армии…
— Верно! — заметил по этому поводу Мосс. — Армия сделала тебя почти человеком.
— Чего нельзя утверждать в отношении твоей персоны, потому что ты…
Мосс не дал Философу закончить мысль — поднял его над головой и швырнул в бассейн. Мосс тоже здорово изменился. Его спонтанное высокомерие уступило место более серьезному поведению — очевидно, здесь не обошлось без женского влияния. Но наибольших успехов добился Вагнер — о лучшем заместителе Рошаль не мог даже мечтать…
Сержант улыбается:
— Даю поправку, товарищ капитан, я доволен отделением.
Теперь Ригер удовлетворен:
— У нас в запасе еще несколько дней. Используйте их как можно продуктивнее. На учениях будет немало критических глаз, каждый наш шаг будет взят под наблюдение, начальство приедет компетентное. — Капитан наклоняется вперед, добавляет: — Я немного тревожусь, Рошаль, за ваш взвод и за лейтенанта Михеля.
Рошаль молчит, поэтому Ригер после небольшой паузы спрашивает, не хочет ли тот высказаться по данному вопросу.
— Хочу, — отвечает сержант. — Не стоит преждевременно выносить приговор…
— А никто его и не выносит. Но чувствуется, что во взводе не все в порядке. Помните учения, на которых вы заняли предпоследнее, а Майерс последнее место?
— Нельзя мерять всех одной меркой. Мы провалились по разным причинам, лейтенант тут совсем ни при чем.
Ригель пытается сманеврировать:
— Ну, хорошо. Я ведь спрашиваю не из любопытства, а потому что потребуется мобилизовать усилия всего коллектива, чтобы успешно провести предстоящие учения…
После беседы с капитаном Рошаль еще раз идет в казарму навестить свое отделение. Солдаты вскакивают с мест.
— Прошу к столу. Только что у меня состоялся разговор с командиром роты. Он спрашивал, как у нас дела, доволен ли я…
— Что же вы ответили? — не выдерживает Мосс.
— Сказал, что доволен отделением.
Слышен вздох облегчения.
— Стало быть, все путем, — удовлетворенно констатирует Мосс. — Если мастер поет, подмастерьям грустить не пристало. С задачей как-нибудь справимся.