Лейтенант пытается представить историю этого человека, но у него ничего не получается. Им владеет нечто другое. Владеет так сильно, безраздельно, что ежесекундно хочется встать и идти куда глаза глядят. Подобное чувство он пережил однажды. В тот раз, когда впервые привел Марион к матери…
Стояла осень. Воздух был напоен запахами распаханной земли и спелых фруктов.
Фрау Михель не встретила их на городском вокзале, а поджидала на пороге дома. В ее глазах читались недоверие и вопрос. На ней было строгое платье, застегнутое по самый подбородок, волосы собраны на затылке в узел. И вся она казалась строгой и неприступной.
Юрген подал матери руку, хотел представить Марион, но мать продолжала осматривать девушку сверху вниз. Она лишь кивнула и сухо сказала:
— С приездом! Проходите…
Марион старалась вести себя непринужденно. Она смеялась, расспрашивала фрау Михель о всевозможных вещах. И вскоре Юрген облегченно вздохнул. Потом они пили кофе, и Марион расхваливала домашний пирог с маком.
Вечером, когда они сидели в полутемной гостиной, мать неожиданно проговорила:
— Ах, я забыла про пиво! Сходи, сынок, принеси пару бутылок.
Юрген все понял. В ближайшей пивной он купил пиво и присел за столик, задумчиво потягивая горьковатую жидкость. Когда возвратился домой, женщины уже говорили друг другу «ты». Лицо фрау Михель разгладилось, замкнутость исчезла.
А потом она открыла бутылку вина, хранившуюся целую вечность в укромном месте.
— Будьте здоровы! — сказала мать. — И пусть на вашу долю выпадет счастья больше, чем на мою.
Юрген пил вино и кривился: его желудок не принимал это сладкое тягучее питье. Он был уверен, что и Марион предпочла бы пиво.
Когда они на минутку остались одни, Марион шепнула:
— Я лягу в гостиной, а ты ложись в своей комнате. Так будет лучше.
— Что за чепуха?! — громко возмутился он. — Этого еще не хватало!
— Я не хочу скандала, Юрген. Одну ночь как-нибудь переживем.
Он покачал головой, однако ничего не сказал. Мать недолго оставалась в их обществе, вскоре она пошла укладываться, но прежде принесла им пуховую перину и подушки.
Далеко за полночь Юрген и Марион лежали на тахте и курили. Марион с опаской поглядывала на дверь.
— Она не войдет. Она на это не способна, — успокаивал ее Юрген.
— Хорошо бы уехать завтра, — предложила Марион.
Это было для Юргена настолько неожиданным, что он даже испугался:
— Но почему? Мне казалось, все налаживается. Что произошло?
Марион повернулась к нему лицом:
— Ничего не наладилось. Она считает, что только после помолвки я могу оставаться в твоей комнате, а до помолвки, мол, грех… Мы ведь решили устраивать жизнь по-своему, а не по желанию наших родителей… Ничего, хорошего не выйдет, если нам это не удастся.
Юрген лежал на спине и разглядывал потолок, долго молчал, потом сказал:
— Разве мать виновата, что у нее так сложилась жизнь?
— Но это не дает ей право осложнять твою.
— Она и не хочет ее осложнять.
— Но она делает это! Иди к себе. Ей-богу, она войдет…
— Ну и что?
— Я не хочу, чтобы она видела нас вместе…
Он прошел к себе и бросился на кровать. В ту ночь ему все время хотелось встать и уйти куда глаза глядят. Куда угодно… Когда начало светать, он прошел к Марион, присел на край тахты и погладил ее по волосам.
Марион проснулась и улыбнулась:
— Залезай под одеяло, но веди себя скромно. Наверно, она уже встала.
— Останься до завтра, — попросил он.
— Только ради тебя. Но не забудь, о чем мы договорились. Я вполне серьезно.
— Спасибо, — шепнул он ей на ухо. — Я люблю тебя.
На следующий день они уехали в самую рань. Шел дождь, капли стучали по вагонному стеклу.
Марион сказала:
— У нас с твоей матерью ничего не получится. Тебе придется выбирать.
— Что за причуды? Мы же не собираемся жить у нее.
Она прижалась к нему:
— Я не о том. Просто рада, что у нас есть еще один вечер. А ты рад?
Он согласно кивнул. Марион сплела руки на его шее…
Дверь ресторанчика с треском раскрывается, и гурьбой вваливается полдюжины парней.
— Вот удача — лейтенант-то здесь! Твоя шарманка с тобой? Хозяюшка, восемь пива и восемь рюмок водки!
Это трактористы, с которыми лейтенант познакомился на танцах в день праздника. Их возглавляет парень, которого приятели называют Рыжим. Он с чувством пожимает руки Юргену и Глезеру: