— Почему ты не прихватил гитару? — спрашивает она. — Ведь ты всегда брал ее с собой.
— Не было времени на сборы… Да и надоело мне все время ездить с гитарой… Лейтенант с гитарой… Пора взрослеть…
Она откидывается на подушку:
— Не знаю, что у тебя на уме, но хочу рассказать тебе кое-что… Дней десять назад я ехала с одним коллегой по работе. Очень симпатичный человек…
— Это тот самый фоторепортер?
— Нет, другой. Умный, жизнерадостный, очаровательный, полный идей…
— Ты влюбилась в него?
Марион встает, закуривает сигарету, подходит к окну, откуда пробивается сумеречный свет забрезжившего утра.
— Спрашиваешь, влюбилась ли я в него, а тон у тебя такой, словно ты интересуешься, нет ли огонька прикурить. Неужели тебе безразлично, что я могу влюбиться в кого-то? Или ты так уверен во мне? А может, тебе все равно? — Марион говорит громко и раздраженно, но ее гнев ему легче перенести, чем насмешку или попытку свести счеты.
Он приподнимается в постели, окидывает взглядом очертания ее тела, нечетко проступающие в тусклом свете утра, и спрашивает:
— Так что же мне прикажешь делать? Устроить сцену? Или собрать чемодан и отправиться восвояси?
— Я этого не хочу, — отвечает Марион. — Но ты мог бы быть чуточку внимательнее ко мне, ведь мы так долго не виделись.
Он встает, обнимает ее за плечи, прижимает к себе:
— В чем дело? Упоминаешь о каком-то коллеге, о какой-то поездке, упрекаешь меня в том, что я не устраиваю тебе по этому поводу скандала…
Марион высвобождается из его объятий, опять выглядывает в окно:
— Ты не хочешь понять, о чем я говорю. Ну, ладно. Сейчас я тебе что-то скажу, но не потому, что меня мучают угрызения совести, и не потому, что хочу помучить тебя. Просто нам надо выяснить наши отношения, разобраться в сложившейся ситуации… Этот человек заявился ко мне ночью после того, как мы провели с ним пару часов в танцевальном баре…
— Ты, наверное, выпила лишнего? — спрашивает Юрген.
— Нет, — отрицательно качает она головой.
— Значит, ты любишь его?
— Нет, не люблю. Но я не противилась. Позволь уж мне выговориться до конца. Я поддалась не его домогательствам, а своему собственному настроению. С тех пор как мы знакомы, мы любим друг друга урывками в зависимости от продолжительности твоего отпуска. Мне этого мало. Я ведь женщина, я ведь…
— Прекрати! Прошу тебя, прекрати.
— Потом мне было плохо, — признается она. — Но виноватой себя я так и не почувствовала.
Юрген стоит рядом с Марион, смотрит в окно.
— Зачем, собственно говоря, ты все это мне рассказала? Чего ты добиваешься? Что мне теперь делать?
— Не знаю. Знаю только одно: дальше так жить мы с тобой не сможем.
— Хотели мы оставить заботы на завтра, а они тут как тут, и нельзя отложить их на потом.
— Прости, что я не избавила тебя от них. А сейчас давай спать. — Марион гасит сигарету, обнимает Юргена за шею и шепчет: — Я люблю тебя. Не знаю, поймешь ли, но если бы я тебя не любила, то не рассказала бы. Ведь никто об этом не знает… Сейчас ты меня ненавидишь, я чувствую это…
— Что же мне, радоваться прикажешь?
Она молча кладет ему голову на плечо и спустя несколько секунд просит:
— Давай спать…
Юрген лежит с Марион, сцепив руки на затылке. Ему не дает покоя оскорбленное самолюбие, ведь для собственных проступков всегда легче найти оправдание, чем для проступков других. Только когда за окном наступает день, его одолевает сон и на несколько часов он избавляется от всех забот.
В воскресенье, после полудня, Юрген уже сидит в поезде — он уезжает за день до окончания отпуска. Уезжает с тягостным чувством в душе, воспользовавшись первой пришедшей на ум отговоркой…
Марион все время была возбуждена и бросалась из одной крайности в другую: упрекала Юргена, что он ничего не сделал, чтобы добиться перевода, упрекала себя, проливала слезы. Он воспринимал все это в состоянии какого-то отупения, не успевая следовать за поворотами ее мыслей. Так прошла суббота, и только когда они были близки, заботы и тревоги отступали на второй план.
Ночью он не спал, все пытался разобраться в ситуации. Понял одно: принимать решение на словах бесполезно, надо претворять его в жизнь. Взгляд его обратился к Марион — она, расслабленная, лежала на спине, едва прикрывшись одеялом. Но что значит — претворить решение в жизнь? Пустые слова…
После завтрака она вдруг заявила:
— Может, я еще раз приеду к тебе. В ту гостиницу, где дрожат стены. Еще раз полюбуюсь на живую изгородь из дрока, рядом с которой могла бы находиться наша квартира. Может, мы сумеем отыскать в нашем прошлом что-нибудь такое, что позволит сохранить нашу любовь…