Эмили не нужны были его деньги. Она никогда не потратит их ни на себя, ни на ребенка. Но она не хотела спорить с ним сейчас из-за этого. Она не хотела из-за такой ерунды терять последние драгоценные минуты. Позже она положит эти деньги в банк и придумает, как распорядиться ими. Ей нужно каким-то образом утихомирить эту противную тянущую боль в сердце.
— Надеюсь, ты будешь осторожен. Мне страшно даже представить, как ты усмиряешь этих лихих скакунов… Но… я знаю, это твоя работа, и ты любишь ее.
Он не любит родео. Он любит ее. Но его чувства не имеют значения. Не должны иметь значения.
— Не беспокойся обо мне, Эмили. Я как кошка — всегда приземляюсь на лапы.
Эмили хотелось схватить его за руку, прижать ее к себе, наклонить его голову к своим губам и прошептать, как она нуждается в нем. Как любит его. Но вряд ли ее чувства секрет для Купера. Не одну тысячу слов она использовала, чтобы сказать ему, как много он для нее значит. Сколько же можно повторять?
— Ты уже собрал вещи?
Он кивнул.
— Скорее всего, сегодня днем я покину эти снежные края.
Он собирался в Сан-Антонио. А куда потом? — размышляла она. Помимо «Алмазного», дома у него не было. Его жизнь превратится в сплошную дорогу, постоянные ночевки в мотелях и бессмысленную болтовню с приятелями. Эти нехитрые радости ему дороже ее и ребенка. Ну что ж!..
— Ты сходишь в детское отделение посмотреть перед отъездом на Гарлана Купера?
Перспектива прощания с малышом ничуть не воодушевила Купера, но он видел, насколько это важно для Эмили. Попрощаться с ребенком — это та малость, которую он вполне в состоянии сделать для нее.
— Да, конечно, схожу.
Она попыталась улыбнуться, но ее губы так дрожали, что получилась лишь слабая ухмылка.
Купер чувствовал, что не вынесет больше ни минуты. Он наклонился, поспешно запечатлел на ее щеке поцелуй и направился к двери. Когда она окликнула его, ему пришлось повернуться и еще раз взглянуть на нее.
— Просто я хотела сказать тебе, что «Алмазное» навсегда останется твоим домом, — тихо произнесла она. — Если когда-нибудь ты почувствуешь желание вернуться… мы будем ждать тебя.
Из-за сильного снегопада ехать по шоссе было трудно. Последние полчаса Купер тащился с черепашьей скоростью. Неважно, быстро он едет или медленно, — результат тот же. Он покидает Эмили. Снова. Он что, сошел с ума? Почему он не может остаться?
Почему не может назвать Эмили своей женщиной, а Гарлана Купера своим сыном?
Душа просилась обратно, к Эмили. Но каждый раз, когда он уже было собирался ударить по тормозам и развернуться, что-то сдерживало его.
Он не создан для семейной жизни. Он ничего не знает об этом. А Эмили уже натерпелась от Даннов.
Когда он не будет болтаться поблизости, уговаривал себя Купер, она сможет найти себе хорошего человека, который станет настоящим отцом для ее сына. А Купер ничего не знает об отцовстве. Маленький Гарлан заслуживает большего. Много большего. Куперу хотелось, чтобы мальчик был уверен, что любим, что «Алмазное» его дом, в котором он сможет оставаться столько, сколько захочет.
Но сможет ли мужчина, которого встретит Эмили, гарантировать все это мальчику? Сможет ли должным образом заботиться о ранчо?
Мысленно застонав, Купер еще крепче сжал руль. Боже, он не находил в себе сил представить Эмили с другим мужчиной. Она предназначена для него. Ребенок предназначен для него.
«Ни твой отец, ни брат больше не управляют твоей жизнью. Теперь ты можешь сам решать за себя».
Купер смотрел на заснеженные горные вершины. Здесь он вырос. Здесь его дом. Но он уехал, ведь у него не было выбора. Брат практически выставил его с ранчо. Тогда он не понимал этого, но теперь прозрел. Его медленно выживали из дома, разлучили с любимой женщиной. Возможно, он сам позволил этому случиться.
Как бы то ни было, судьба подарила ему еще один шанс получить то, о чем он мечтал все эти годы. И на этот раз у него есть выбор. На этот раз у него нет права на ошибку.
Когда после ланча Роуз вернулась в палату Эмили, то застала ее в ванной. Та отчаянно пыталась смыть следы горьких слез.
— Эмили! Что случилось? У тебя что-то болит? Я позову доктора Беллами.
Роуз со всех ног бросилась из палаты, но Эмили остановила ее.
— Не нужно доктора. Со мной все в порядке.
Нахмурившись, Роуз взяла Эмили за руку и проводила ее к кровати.
Когда Эмили опустилась на краешек матраса, Роуз произнесла:
— Ты ужасно выглядишь!
Эмили фыркнула и потянулась за коробкой с бумажными платками.
— Знаю. Я не должна была реветь, но не смогла… сдержаться.
На последних словах ее голос сорвался, и она опять зарыдала.
— Ответь мне на два вопроса. Тебе нужна медицинская помощь?
— Нет, — всхлипывала Эмили.
— Ребенок здоров?
— Да.
Роуз облегченно вздохнула.
— Тогда почему ты убиваешься так, словно наступил конец света?
— Дело в том… Это… Купер. Он уехал.
Роуз улыбнулась.
— Но, дорогая, ты же не можешь ожидать, что он просидит с тобой в палате целый день. Такие мужчины, как он и твой отец, не способны на это. Уверена, у него полно дел на ранчо.
— Мама! — завыла Эмили. — Он уехал совсем. Он не вернется. По крайней мере, в ближайшее время.
— А почему он уехал? Он тебе сказал?
Эмили пожала плечами.
— Он говорит, что не может быть ни мужем, ни отцом. Он вернулся в родео. Черт! — Она высморкалась и снова заплакала. — Эти лошади убьют его! Он кончит, как и его брат.
Роуз осуждающе покачала головой.
— Нет, Купер никогда не будет таким, как Кеннет. Слава Богу! — Она задумчиво предположила: — Может быть, Купер уехал из финансовых соображений? В конце концов, никто из нас не несет золотые яйца, а Куперу за последние месяцы пришлось потратить не одну тысячу на ранчо. Вероятно, у него кончились деньги, а он слишком горд, чтобы признаться тебе в этом.
Эмили застонала. Ее мачеха всегда была такой разумной и практичной. Роуз была не просто красивой женщиной, Бог щедро одарил ее здравым смыслом. Но на этот раз оптимистический взгляд на человеческую природу был неуместен.
— Мама, Купер уехал не из-за этого! Он уехал, потому что наконец-то родился маленький Гарлан и ему больше не надо беспокоиться о том, что я беременна и одна на ранчо.
Роуз улыбнулась.
— Доченька, это же глупо! Ты сама слышишь, что говоришь?
— Да! — яростно воскликнула Эмили. — Купер убежал со скоростью кошки, ошпарившей хвост. Он едва дождался, когда сможет бросить нас!
— А ты не дала ему повода думать, что желаешь его отъезда?
— Я просила его остаться!
— Ты сказала ему сегодня именно эти слова? Ты сказала: «Купер, я люблю тебя и прошу остаться на ранчо со мной и ребенком»?
Эмили густо покраснела.
— Ну, не совсем так… То есть я имею в виду, что сегодня не просила его остаться. Я же видела, что он принял твердое решение уехать. Что я должна была делать? Умолять?
Роуз уже смотрела на Эмили с укоризной.
— Надеюсь, ты хоть сказала ему о своих чувствах? — Роуз встряхнула ее за плечо. — Эмили, ты призналась, что любишь его?
— Нет. Разве это имеет какое-либо значение?
— Иногда именно это и имеет значение! По крайней мере, имело, когда твой отец сказал мне эти слова.
Эмили вскочила с кровати, но тут же опустилась обратно. Голова кружилась. Роуз поспешно взяла ее за руку.
— Эмили, ты хочешь заболеть? Тебе не следует так резко двигаться!
— Мне… надо ехать за ним. Я должна сказать ему…
— Дорогая, ты только что родила ребенка! Ты не можешь сейчас никуда мчаться.
— Тогда ты должна послать за ним отца! Пожалуйста, мамочка! Позвони ему. Может быть, ему удастся перехватить Купера.
Роуз уложила Эмили в постель.
— Хорошо, я позвоню отцу. Но сначала пообещай, что успокоишься.
Эмили сделала глубокий вдох и кивнула.
— Обещаю. Знаю, что веду себя как истеричка, но, мама… я люблю его. Я не хочу еще десять лет жить вдали от Купера.