— Ладно тебе. У меня тоже одна не считается — от Кента Макфуллера.
— Он тебя лю-у-у-бит, — произносит Элли. — Получила эсэмэску от Линдси?
Я выковыриваю мягкую начинку из рогалика и закидываю в рот.
— Мы правда собираемся к нему на вечеринку?
— Боишься, что он изнасилует тебя прямо там? — фыркает Элли.
— Очень смешно.
— Обещали бочонок пива. — Элли отгрызает крошечный кусочек сэндвича с индейкой. — У меня дома после школы, ладно?
Могла бы не уточнять. Это наша пятничная традиция. Мы заказываем еду, роемся у Элли в шкафу, врубаем музыку погромче и танцуем, меняясь тенями для век и блеском для губ.
— Ясное дело.
Краешком глаза я слежу, как приближается Роб; внезапно он оказывается рядом, плюхается на соседний стул, наклоняется и касается губами моего левого уха. От него пахнет одеколоном «Тотал», как всегда. По-моему, немного напоминает чай с мелиссой, который пила моя бабушка, но ему незачем об этом знать.
— Привет, Саммантуй.
Он всегда выдумывает мне имена: Саммантуй, Сэм-вич, Саммит.
— Получила мою валограмму?
— А ты мою? — спрашиваю я.
Он сбрасывает с плеча рюкзак и расстегивает молнию. На дне лежит полдюжины смятых роз — вероятно, одна из них моя, — а также пустая пачка сигарет, упаковка жевательной резинки «Трайдент», сотовый телефон и пара сменных футболок. Учеба его не слишком занимает.
— От кого остальные розы? — поддразниваю я.
— От твоих конкуренток, — многозначительно отвечает он.
— Супер, — вставляет Элли. — Ты пойдешь на вечеринку к Кенту сегодня вечером, Роб?
— Может быть, — пожимает он плечами и делает скучающий вид.
Хотите секрет? Однажды, когда мы целовались, я распахнула глаза и увидела, что его глаза открыты. Он даже не смотрел на меня. Через мое плечо он разглядывал комнату.
— Обещали бочонок пива, — повторяет Элли.
Все шутят, что «Джефферсон» помогает подготовиться к колледжу: учит учиться и учит пить. Два года назад «Нью-Йорк тайме» включила нас в список десяти самых пьющих муниципальных школ в Коннектикуте.
Собственно, а чем нам еще заниматься? У нас есть торговые центры и вечеринки в подвалах. Вот и все. И так живет почти вся страна. Папа считает, что давно пора снести статую Свободы и построить большой торговый ряд или водрузить золотистые арки «Макдоналдса». Мол, тогда все поймут, к чему мы движемся.
— Гм. Прошу прощения.
Линдси стоит за спиной у Роба и покашливает, скрестив руки на груди и постукивая ногой.
— Ты занял мое место, Кокран, — сообщает она.
Но только притворяется рассерженной. Роб и Линдси всегда дружили. По крайней мере, всегда учились в одной группе и поневоле стали друзьями.
— Приношу свои извинения, Эджкомб.
Он встает и раскланивается, а она плюхается за стол.
— Увидимся вечером, Роб, — говорит Элли. — Захвати своих друзей.
Наклонившись, он зарывается лицом в мои волосы и произносит тихим, глубоким голосом:
— До встречи.
Раньше от этого голоса все нервы в моем теле взрывались фейерверком. А теперь порой он кажется мне слащавым.
— Не забудь. Сегодня будем только ты и я.
— Помню, — отзываюсь я.
Надеюсь, у меня получилось сексуально, а не испуганно. Однако ладони вспотели. Только бы он не попытался взять меня за руку!
К счастью, он не пытается. Вместо этого прижимается губами к моим губам. Мы целуемся взасос, пока Линдси не кидает мне в плечо картошкой и не восклицает:
— Только не во время еды!
— Прощайте, леди.
С этими словами Роб вразвалочку удаляется прочь. Его кепка чуть сдвинута набок.
Когда никто не смотрит, я вытираю рот салфеткой, потому что нижняя половина моего лица обслюнявлена Робом.
Вот еще один секрет о нем: я терпеть не могу, как он целуется.
Элоди считает, что все мои переживания от неуверенности, потому что мы с Робом пока не закрепили сделку. Она уверена, что мне сразу станет лучше, и наверняка права. В конце концов, Элоди в этом деле эксперт.
Она последней присоединяется к нам за обедом, ставит поднос, и мы все тянемся к ее картошке. Она без энтузиазма пытается отшлепать нас по рукам, затем швыряет свой букет на стол. У нее двенадцать роз, и я испытываю мгновенный укол зависти. Наверное, Элли чувствует то же самое, потому что спрашивает:
— Как ты столько набрала?
— У кого ты столько набрала? — поправляет Линдси.
Элоди показывает язык — она явно довольна, что мы заметили.
Тут Элли бросает взгляд через мое плечо и хихикает.
— Псих-убийца, qu'est-ce que c'est[3].