– А вы читали дневник в течение этого времени? – спрашиваю я.
– Нет. Вы писали его для себя.
– Но как… – Я спохватываюсь и задаю другой вопрос: – А кто напоминает мне, чтобы я писала, Бен?
Доктор Нэш мотает головой:
– Я предложил вам вести его тайно. Вы прячете его у себя дома. А я звоню вам и говорю, где он лежит.
– Ежедневно?
– Да, как правило.
– А что Бен?
– Бен не читал дневника, – после некоторого молчания говорит он.
Интересно, что такого я записываю в дневник, чего не должен знать мой муж? Что за тайны у меня от него? Тайны, неведомые мне самой.
– Но вы-то читали? – спрашиваю я.
– Вы передали его мне несколько дней назад. И сказали, что я должен его прочитать. Что время пришло.
Смотрю на дневник. Вот это да, дневник! Вот она, связь с прошлым, хотя бы и с недавним.
– Значит, вы его прочли?
– Да, – отвечает доктор. – Практически. Во всяком случае, все самое важное. – Он замолкает, смотрит в сторону, чешет затылок; ему явно неловко.
Интересно, правду ли он сказал мне о содержании дневника?
– Я только хочу подчеркнуть, – говорит он, допивая кофе, – что вы сами дали мне дневник. Я вас не принуждал.
Я киваю и молча пью кофе, рассеянно листая блокнот. На внутренней стороне обложки вижу список дат.
– А это что? – спрашиваю я.
– Дни, в которые мы встречались. И те, которые наметили на будущее. Мы назначаем их по ходу работы. Я звоню и напоминаю вам, чтобы вы заглянули в дневник.
Я вспомнила о желтой бумажке, которую нашла утром между страницами другого блокнота.
– А сегодня?
– Сегодня ваш дневник был у меня. Поэтому мы написали записку.
Я снова киваю и пролистываю дневник до конца. Убористый, незнакомый мне почерк заполняет страницу за страницей. Кропотливая, многодневная работа.
Думаю о том, как же я находила на это время, но затем вспоминаю висящую у нас на кухне доску. Ответ очевиден: у меня просто нет других занятий.
Я кладу дневник на стол. В кафе заходит парень в джинсах и футболке, мельком смотрит на нас, потом заказывает кофе и садится за столик с газетой. Больше он на меня не обращает внимания, и я, двадцатилетняя, немного огорчаюсь. Словно я стала невидимкой.
– Ну что, пойдем? – говорю я.
Мы идем обратно тем же путем. Небо нахмурилось, в воздухе паутиной висит туман. Почва под ногами немного пружинит, как будто идешь по зыбучим пескам. На детской площадке медленно вращается пустая карусель.
– Мы ведь обычно не здесь встречаемся? – спрашиваю я. – Не в этом кафе?
– Нет. Обычно мы встречаемся у меня в офисе. Выполняем упражнения, проходим тесты.
– Почему же сегодня мы здесь?
– Я просто хотел вернуть вам дневник. Меня беспокоит, что вы его лишились.
– Он что, так важен для меня?
– Полагаю, да.
Мы переходим дорогу и направляемся обратно к нашему с Беном дому. Вот и машина доктора Нэша перед входом; окна спальни выходят на крошечный садик и короткую тропинку с аккуратными клумбами. Мне по-прежнему не верится, что я здесь живу.
– Хотите зайти? – предлагаю я. – Еще по кофе?
– Нет-нет, – качает он головой, – благодарю вас. Мне пора идти, у нас с Джули планы на вечер.
Но он не уходит, стоит и смотрит на меня. У него короткая стрижка с аккуратным пробором, вертикальные полоски на рубашке сочетаются с горизонтальными на пуловере. Только сейчас я понимаю, что он всего на несколько лет старше меня – той, двадцатилетней.
– Джули – это ваша жена?
Он улыбается, качает головой:
– Нет, она моя девушка. Вообще-то, невеста. Мы помолвлены – все время забываю.
Я тоже улыбаюсь. Вот они, детали, которые я якобы должна помнить. «Мелочи». Наверное, именно такие вещи я записываю в дневник, такие маленькие «крючки», на которых и держится вся жизнь.
– Поздравляю, – говорю, и он благодарит.
У меня такое чувство, что я должна задать еще какие-то вопросы, проявить интерес. Но не вижу смысла. Все равно то, что он расскажет мне сейчас, я забуду к завтрашнему утру. У меня есть только сегодня.
– Мне нужно домой, – говорю я. – На выходные мы уезжаем на побережье. Мне нужно собираться…
Доктор улыбается:
– До свидания, Кристин. – Он хочет уйти, но оборачивается. – В дневнике записаны номера моих телефонов. В самом начале. Позвоните мне, если захотите встретиться. Для продолжения занятий, конечно. Хорошо?
– Если? – спрашиваю я и вспоминаю, что по дневнику до конца года рассыпаны карандашные заметки о назначенных сеансах. – Разве у нас не запланированы встречи?