— Называй, что нужно, и я приму решение. У тебя наверняка есть какая-то мысль по этому поводу, — ответила та таким тоном, словно собиралась купить вещь на аукционе, но прежде спрашивала об её качестве.
— Ты права, есть мысль, — улыбнулся Том.
— Тогда говори, — потребовала Гермиона.
— Боюсь, ты не готова её даже услышать, не то чтобы согласиться, — протянул он в ответ.
— А ты попробуй. Может быть, ты ошибаешься, — не унималась она, однако почувствовала, как пальцы вспотели от волнения и стали липкими.
— Я не ошибаюсь на твой счёт, Грейнджер, — качнул головой Том. — Ещё не время. Не в этот раз.
Было странно волнительно и до ужаса страшно осознавать, что у незнакомого человека были на неё планы.
— Значит, этот день будет повторяться бесконечно, — утвердительно произнесла Гермиона больше себе, чем ему.
— Когда-то всему приходит конец, — легко отозвался Том.
Та подняла на него хмурый взгляд и сказала:
— Вчера ты ввёл меня в заблуждение. Ты сказал: «завтра» может наступить.
— Может. Но пока, как видишь, не наступило. Может, и не наступит.
Раздражение внутри Гермионы стремительно нарастало. Она была готова взорваться. Подумав о том, что этот день может длиться целую неделю, а то и месяц, она не сдержалась и звонко закричала:
— Какого чёрта ты не говоришь мне ничего?! Почему ты молчишь?! Неужели так сложно сказать мне правду?! Я хочу знать, что со мной происходит!..
На глазах проступили слёзы отчаянья. Ей было страшно от того, что она застряла в этом бесконечном дне и не знала, как найти из него выход. Как такое могло произойти? Почему именно с ней, а не с кем-то другим? Чем она заслужила этот ад? Ад, в котором Том стал казаться ей дьяволом, что вводит в заблуждение и испытывает нервы.
— …объясни! Я хочу знать! Почему со мной такое произошло?! Я не могу снова и снова жить в этом чёртовом ужасном дне! Я хочу выбраться из него! — продолжала кричать Гермиона, размахивая руками, и слёзы, наконец, посыпались из глаз.
Том стоял неподвижно, с непроницаемым взглядом наблюдая за её истерикой. Казалось, он превратился в статую, которая на множество веков замерла ещё с момента создания, не имея возможности прийти в движение.
От того, что от Тома не было никакой реакции на её крики, Гермиона совсем забылась в своей истерике. Она очень резко подскочила к нему и, схватившись за воротник тёплой мантии, со всей силы затрясла его, продолжая истерично кричать ему в лицо:
— Ну, скажи мне что-нибудь! Ты же знаешь! Ты!.. Ты не человек, а бездушное существо! Ты!.. Я тебя ненавижу за это!
Гермиона толкнула Тома, отчего тот оступился назад, и, сделав следом к нему шаг, она замахнулась, чтобы обрушить на него ладонь в плечо со всего размаха. Тот оживился, неожиданно схватил замахнувшуюся руку и сильно стиснул запястье в кольцо пальцев так, что Гермиона простонала от боли.
— Ты чудовище! Это твоих рук дело! Это ты всё сделал! Это из-за тебя!
Она попыталась вырвать руку из оков, отталкивая другой рукой Тома, но ничего не выходило, поэтому вторая рука стала наносить удары по другому плечу волшебника. Том тут же ослабил свою хватку и теперь двумя руками схватился за её локти, сильно стискивая их и прижимая Гермиону к себе, чтобы у той не было возможности двигаться.
Началось бессвязное мелькание и дёрганье рук и тела, которое превратилось в самую настоящую борьбу. Гермиона пробудила в себе всю строптивость, желая вырваться из оков и нанести очередной удар. Она с невероятной силой пыталась высвободиться, её волосы разлетались в разные стороны, а глаза практически не успевали уследить за быстрыми движениями борьбы.
Неожиданно Том отпустил её руку, и хлёсткий удар ладони пришёлся ей по лицу. Голова дёрнулась в сторону, и на несколько секунд Гермиона замерла, спрятав лицо в волосах, чувствуя, как мокрая от слёз щека запылала.
Сознание стало трезветь. Только сейчас она поняла, что набросилась на едва знакомого человека и обвинила его во всех своих проблемах. Она могла быть не права.
Оба продолжали цепко держать друг друга за руки на случай, если кто-то из них продолжит борьбу. Гермиона медленно подняла голову, смахивая с лица копну волос и с испугом и непониманием посмотрела на Тома. Его и без того тёмные глаза стали ещё гуще и темнее, а взгляд по-прежнему оставался непроницаемым. Она ждала его реакции, сама боясь нарушить эту неподвижность и тишину.
Спустя несколько секунд его руки ослабили хватку, а губы приоткрылись, но ничего он так и не сказал. Гермиона выпрямилась и тоже ослабила хватка рук, хотя они по-прежнему не отпускали друг друга.
О чём думал её противник, было не понять. Глубинный страх неизвестности всё сильнее и сильнее захватывал её в объятия.
— Закончила? — наконец, тихо и спокойно произнёс Том.
Гермиона опустила голову, глубоко вздохнула, смаргивая оставшиеся слёзы, и снова посмотрела на него.
— Чего ты ещё от меня ожидал, когда… когда ты знаешь, что я теперь об этом знаю, — подавленным голосом отозвалась она.
— Я и ожидал, что ты догадаешься, — ответил Том, как само собой разумеющееся.
— Пожелала бы я, чтобы ты так же оказался на моём месте, — с ноткой раздражения произнесла Гермиона.
Том усмехнулся, с интересом заглянув ей в глаза.
— Если ты имеешь в виду, что оказалась в ловушке этого дня, то я тоже в ней.
— Ты прекрасно понял, о чём я говорю.
— Наверное, хочешь обладать такими знаниями, которыми можно меня шантажировать, — медленно озвучил её мысли Том.
— Значит, это ты называешь шантаж.
— Не совсем.
— Скажи, что ты хочешь взамен, — потребовала Гермиона.
— Я скажу, когда будешь готова.
Очередной приступ ярости охватил её. Она сильнее сжала рукава мужской мантии, но сдержалась, боясь снова кинуться на него с криками.
Том посмотрел ей на руки, затем снова поднял на Гермиону выразительный взгляд и отпустил рукава её пальто. Она восприняла это, как компромисс. Её пальцы тоже ослабили хватку, а через несколько секунд отпустили мантию.
Неожиданно Том положил руку ей на плечи и слегка подтолкнул вперёд, заставляя пойти с ним. В этот момент Гермиона почувствовала, как ярость сменяется бессилием. Ей ничего не оставалось делать, как идти рядом, ведь он наверняка был ключом к разгадке этой тайны, а шанс что-то узнать она не могла упустить. Она способна терпеть его общество, лишь бы закончился этот извечно повторяющийся день.
Посмотрев на его профиль, Гермиона ощутила бессилие ещё сильнее: он тоже знал, что ей ничего не оставалось делать, как следовать за ним. Выходит, ради того, чтобы что-то узнать, она становилась зависимой от него?
От этой мысли стало тошнить.
Неужели у неё не было другого способа добиться от него правды? Кажется, своим признанием в том, что он знает о диадеме, Том не оставил ей выбора. Что же, очень расчётливый был ход. Он уже получил её зависимость.
Внезапно два существа стали бороться. Она очень сильно хотела добиться правды и узнать суть происходящего, но не могла позволить себе от кого-то зависеть!
Правда, уже позволила, ведь она послушно идёт рядом с Томом.
Казалось, он не обращал на неё внимания, рукой подгоняя не отставать от него. Странно, но лежащая на плечах мужская рука совсем не смущала, — она попросту не обращала на неё внимания, полностью поглощённая размышлениями о том, куда ведёт её Том.
В молчании они спустились в вестибюль, и дальше он повёл её на улицу. Гермиона заметила, что за всю дорогу его не смущали встречающиеся студенты. Они обращали на него внимание, но он не посмотрел ни на одного из них. Ему нечего было бояться?
Холодный воздух вывел Гермиону из мыслей. Она даже остановилась и огляделась вокруг, почувствовав, как рука Тома соскользнула с плеч, а сам он начал спускаться по лестнице на вымощенную камнем дорожку. Оказавшись внизу, он обернулся и, немного сощурив глаза, пристально посмотрел на неё. Та, наконец, взглянула на него в ответ.
Это был тот самый момент, когда нужно было принять окончательное решение: искать ответ, следуя за Томом, или отдаться на растерзание судьбе, просто надеясь, что она неожиданно проснётся «завтра»? Бороться с обстоятельствами, чтобы вылезти из этой передряги, или бездумно следовать по течению жизни? Стать зависимой от кого-то или остаться верной своим принципам?