—Зачем ты пытаешься вызволить во мне гнев? Поверь, я и без этого знаю, что до глубины души ненавижу тебя.
— За тобой интересно наблюдать, когда ты в ярости, — легко ответил Том.
— И только? — слабо отозвалась Гермиона. — Я думала, тебе приносит удовольствие пытать меня.
— Это… не удовольствие, — медленно отозвался тот. — Ты вынуждаешь относиться к тебе именно так, а ни как-то иначе.
— Ты не оставляешь мне выбора, когда язвишь или иронизируешь, — заметила Гермиона.
— Я так делаю, потому что ты злишься на меня без причины.
— Без причины? — слабо улыбнулась Гермиона, чувствуя, как изнутри пытается вырваться изумление. — По-твоему, я без причины кидаюсь на тебя? Ты не отвечаешь на мои вопросы, Том.
— Может быть, тебе следует их задавать по-другому и в целом изменить своё отношение ко мне, не думала?
Гермиона некоторое время молчала, а Том снова тихо засмеялся.
— Ты имеешь представление, как после всех твоих действий со мной, я смогу изменить к тебе отношение? Откуда мне знать, может быть, ты в конце меня собираешься убить?
— Не собираюсь, — коротко ответил Том.
— И… мне за это благодарить теперь тебя? — медленно спросила Гермиона, ощутив лёгкое облегчение от услышанного – её убивать никто не собирается.
— Думаю, да, — склонив голову вбок, прошептал тот, отчего Гермионе захотелось истерично засмеяться.
— Вот, ты снова вызываешь во мне гнев, который, к твоему счастью, я не могу проявить, — глубоко вздохнув, отозвалась та, оглядевшись по сторонам.
— Я же говорил, что могу быть другим.
Гермиона снова взглянула на Тома и ответила:
— Так почему же ты не станешь другим?
— Я и так каждый раз проявляю к тебе благосклонность. Тебе следует, наконец, понять, Гермиона, что в этом дне мы с тобой неразлучны, и если ты каждый раз будешь встречать меня с криками и психами, то… ты, скорее, сама убьёшь себя. Неделя-другая, и ты превратишься в безумную истеричку, которая навсегда останется в этом дне, или в тряпичную куклу, у которой не будет выхода, как слушаться меня.
— А разве ты не этого добиваешься от меня?
— Нет.
Этот ответ напрочь заставил Гермиону растеряться.
— Что, значит, нет? — прошептала она, подавшись ближе к Тому.
— Ты ни на шаг не приблизилась к тому, чтобы услышать мои условия на то, чтобы я хоть что-то рассказал тебе об этом дне.
Гермиона приоткрыла рот, чтобы что-то ответить, но так ничего не сказала. Ей было слишком тяжело воспринимать тот факт, что Том ждёт от неё совсем другого. Его целью было не мучить и пытать её. Она сильно далеко ушла от того, к чему стремилась в первые дни. Вместо того чтобы найти подход к такому сложному человеку, как Том, она стала проявлять ярость и строптивость. И что этими чувствами она пыталась добиться от него? Всё правильно – ответную жестокость и агрессию.
Это было логичным.
— Я же говорил тебе, возьми себя в руки и перестань лить слёзы.
Гермиона посмотрела на Тома так, словно он сказал ей, что завтра наступит новый настоящий день.
— Н-но… это уже невозможно, — качнула она головой. — Ты сделал слишком многое, чтобы просто так взять и забыть об этом.
— Это ты сделала слишком многое, чтобы просто забыть, — тихо ответил Том. — Ты сделала – ты и исправляй.
Гермиона снова захотелось засмеяться.
— Где гарантия, что через пять минут ты снова не начнёшь душить меня?
— Я могу дать тебе эту гарантию, если ты завтра не кинешься на меня с кулаками, иначе… иначе всё повторится.
— Тогда веди себя со мной по-другому. И… насчёт завтра я не гарантирую, ведь… ты же видишь, что я сейчас бесчувственная кукла.
— Значит, вызовем в тебе нужные чувства.
Гермиона с лёгким недоумением посмотрела на Тома, который наклонился к ней и пристально посмотрел в глаза. Она почувствовала, что изнутри снова рвётся смех, но до сих пор не может вырваться наружу. Том взял её за плечи и медленно оттолкнул назад, чтобы та легла на подушку. Она послушно замерла и увидела, что тот поправляет ей одеяло и сверху накидывает свою чёрную мантию, запах которой ударил в нос.
— Почему ты не забираешь свою мантию?
— Ты мне отдашь её завтра, а сегодня она ещё нужна тебе.
Как же так он может быть извергом и в то же время заботливым?
— Лучше не попадайся мне завтра на глаза, — слабо улыбнулась она.
— Подумай тысячу раз, прежде чем снова вздумаешь поддаться своим психам.
Гермиона ничего не ответила на это, продолжая смотреть в глаза Тому.
— И моё указание о том, что ты должна явиться вечером к озеру до сих пор ещё в силе.
Увы, а Том продолжал гнуть свою линию, которая ей совсем была не по душе. Она не хотела зависеть от него, при этом понимая, что с самого начала уже зависела. Конечно, он был прав, что это глупо - бороться с ним, если она хотела что-то узнать, но мириться с пытками, которые удалось пережить, не было сил.
— Иди к чёрту, — спокойно ответила ему Гермиона.
Том выпрямился перед ней и тихо засмеялся.
— Я тебя предупредил.
— И что мы будем делать? Смотреть, как падает снег? Ты серьёзно?
— Тебе в голову не приходило, что это отличный шанс узнать от меня что-то большее?
Нет, ей это в голову не приходило. Зато она прекрасно понимала, что Том снова поставил её перед выбором: послушаться его и получить хоть какие-то ответы или бороться дальше за свою независимость и продолжать крутиться в этом дне. Что же, выбор был уже более очевидным, и, к сожалению, он был в пользу Тома.
— Иди к черту, — повторила она.
— Как знаешь, — просто ответил он. — Знай, что я готов пересмотреть своё отношение к тебе, как только ты явишься. А пока… я буду крайне недоволен. И ты это будешь ощущать на себе.
Гермиона глубоко вздохнула, понимая, что не может испытывать к Тому даже раздражение, отвернулась от него и закрыла глаза.
— Уходи, — грудным голосом отозвалась она.
— Уйду, когда ты уснёшь.
— Прекрасно. Всю жизнь мечтала заснуть на твоих глазах, — с безразличием отозвалась Гермиона, хотя если бы не успокоительное, то это прозвучало бы ядовито.
Она почувствовала, как Том сел на кровать за её спиной, и снова вздохнула.
— Хотя бы когда я проснусь, то избавь меня от возможности увидеть тебя, иначе день будет хуже, чем сегодня.
Том ничего не ответил, лишь рассмеялся. Гермиона снова ощутила, как тот поправил свою мантию, подоткнув её под бок, и оставил свою руку на её плече. Бесполезно было возражать: в её-то состоянии что она могла сделать?
— Не переживай, завтра ты снова проснёшься в своей постели, — спустя некоторое время произнёс Том.
— Даже не знаю, радоваться этому или нет.
— Завтра и узнаешь.
Гермиона ничего не ответила и попыталась заснуть.
========== Глава 7. Первый ход в игре ==========
Первая мысль, ворвавшаяся в голову Гермионы после пробуждения: что делать с волшебной палочкой?
Она проснулась в своей же постели, в который раз отворачиваясь от лучей солнца, которые неприятно щекотали глаза. Ей не приходилось сомневаться, что новый день был совсем не новым, иначе она бы проснулась в больничном крыле.
Гермиона душила себя переживаниями за волшебную палочку. Как же она будет жить все эти дни без неё? А если ей придётся с кем-то драться? Например, с Томом.
Мысль о нём заставила Гермиону вздрогнуть. Сегодня она прекрасно ощущала все свои чувства и теперь испытывала гамму противоречивых ощущений, начиная со страха и заканчивая яростью. Этот гад сломал ей волшебную палочку! Вот так просто – хрясь – и всё! И нет у Гермионы больше волшебной палочки!
Она повернулась на другую сторону и увидела возле себя аккуратно сложенную мантию Тома. Какого чёрта она оказалась рядом с ней, вдобавок ещё и сложенная? Нахмурившись, она схватила её и швырнула на пол. Не нужны ей его подачки, которые он безукоризненно делал буквально после того, как она корчилась в его ногах от непростительного заклятия!
Что за странный человек? Как можно так бездушно пытать, а потом как будто проявлять заботу? Точнее, милосердие, как Том называет это. Хотелось прямо сейчас же подскочить с кровати, найти его и задушить голыми руками. И вдруг Гермионе стало смешно: как она собирается воевать с ним, если у неё даже нет волшебной палочки? Она не может ни напасть, ни защитить себя.