— Поднимайся, — сказал он, выпрямляясь перед ней.
Гермиона бездумно положилась на него, уверяя себя, что он знает, что им нужно делать дальше. Она опёрлась ладонями об землю, оттолкнулась и медленно поднялась на ноги. Тот внимательно проследил за ней, затем направился к просвету среди деревьев, где была тропинка, ведущая на территорию замка.
— Не опасно ли? — прошептала Гермиона, нагнав Тома возле выхода из леса.
— В безопасности ты можешь быть только со мной, — ответил он ей.
И она ему поверила. Словно какой-то камень сорвался с души, пустота растворилась, и все второстепенные эмоции выступили на передний план.
В первую очередь Гермиону охватил невероятной силы ужас. Она стала осознавать и анализировать то, что произошло некоторое время назад. Как она могла принять в этом участие? Как она могла бездумно и безмятежно тащить тело Малфоя в яму? Как она могла сейчас спокойно идти рядом с Томом, зная, что он недавно убил троих волшебников. Он – убийца! Она идёт рядом с убийцей!
Приступ паники и страха охватил каждую клеточку тела. Слёзы навернулись на глазах, отчего взгляд стал стеклянным и невидящим. Она отшатнулась от Тома, сдерживая в себе пронзительный крик, и невольно остановилась, с ужасом глядя тому в глаза, которые всё это время непрерывно наблюдали за ней.
Наступил момент реального осознания действительности. Может быть, это и была игра, но это точно не сон.
— Т-ты… ты – убийца, — прошептала сдавленно Гермиона, чувствуя ошеломительный страх перед собеседником.
Она медленно достала из кармана волшебную палочку и дрожащей рукой направила на Тома. Тот склонил голову вбок и с любопытством посмотрел в глаза Гермионе.
— И что ты собираешься ею сделать?
В самом деле, что?
— Я… я…
Гермиона не понимала, что нужно сделать.
— Может быть, убить? — спокойно спросил Том.
Её рука задрожала сильнее, и палочка начала гулять ходуном. Зачем он говорит про убийство? Она не желает этого слышать!
— Может быть, моя смерть приведёт тебя к спасению? — тем же тоном продолжал тот.
Она никогда в жизни не будет убивать!
— Может быть, с моей смертью завтра ты проснёшься в настоящем завтрашнем дне?
Да, она хочет проснуться завтра, но если о смерти Тома, может, никто и не узнает, то три тела продолжали лежать в лесу под насыпью листьев. Это была её вина. По существу, это она убила троих слизеринцев своей безрассудностью. Она стала чёртовой убийцей! Такой же, каким оказался Том.
Палочка задрожала ещё сильнее, и, не выдержав психологической давки, она отпустила её и протяжно застонала. Гермиона не могла навредить Тому, потому что он не взволнован – он знает, что им делать. Она не могла навредить ему, потому что никакого толка не будет от попытки разбить нос или наградить каким-нибудь проклятьем. Она не могла этого сделать, потому что Том был сильнее её. И да, не стоит забывать, он был убийцей, а она всё ещё хотела жить.
Гермиона испытала на себе всю силу безысходности ситуации: стало ясно, что нападать на Тома – то же самое, что нападать на саму смерть. Как же её занесло наткнуться на эту чёртову диадему с этим чёртовым Томом?!
Она прервала страдальческий стон и беззвучно заплакала, отступая от Тома на несколько шагов назад.
— Зачем ты пятишься от меня? — тихо спросил он, начиная наступать на неё.
— Ты отвратителен, — прерывисто отозвалась Гермиона сквозь слёзы.
— Я тебе не враг, — улыбнулся Том, но улыбка больше напомнила оскал.
— Не подходи ко мне… — продолжала отступать она.
— Почему же?
— Ты – убийца.
— Ты мне помогла.
Гермиона остановилась и с широко открытыми глазами сквозь пелену слёз посмотрела на Тома. Губы задрожали.
— Нет! Нет!
— Ты мне помогла, Гермиона, — ещё мягче произнёс Том, снова обволакивая бархатной тяжестью своего голоса.
Он приблизился и лёгким касанием взял её за плечо.
— Ты согласилась взять эту нить…
— Нет! — в ужасе воскликнула та, понимая, что «да!», — это была она!
— Ты приняла это, — прошептал Том, обхватив второе плечо рукой.
— Не-ет, — беззвучно отозвалась Гермиона, на несколько мгновений зажмурив глаза, чтобы не видеть перед собой Тома.
— Ты была со мной заодно, — ещё тише произнёс Том, наклонившись к её уху.
Как же это было ужасно и противно осознавать, что он прав. Она ощущала его рядом с собой, чувствовала смесь любимого запаха бергамота и чего-то сладкого, понимала, что Том вызывает в ней какое-то отвращение.
— И теперь ты со мной заодно, — заключил Том с насмешливой улыбкой на губах.
И вот оно – полное осознание того, что произошло. Том её надломил, заставил треснуть, заставил признать, что она с ним!
Отвращение к нему перешло в отвращение к себе. Неужели она такой стала? Неужели это она?
Нужно как-то успокоиться и взять себя в руки. Теперь все её перепалки с Лавандой и Джинни стали казаться настолько глупыми и нелепыми, что даже скандалы с Томом на фоне произошедшего показались ничем. Даже этот повторяющийся чёртов день был не так ужасен, как то, что она недавно увидела и в чём сама лично участвовала.
Но этот день повторится. В следующем таком же дне Малфой, Крэбб и Гойл должны быть живыми!
Гермиона ошеломлённо посмотрела на Тома и приоткрыла рот.
— Ты же их убил только сегодня.
Тот улыбнулся ещё больше и сделал полшага назад.
— Они завтра так же проснутся в своих кроватях. Так ведь?
Гермиона жадно впилась взглядом в лицо собеседника, с замиранием сердца ожидая ответа. Том слегка склонил голову вбок и произнёс:
— Ты только сейчас об этом вспомнила?
Невероятной силы облегчение, обрушившееся на плечи, заставило сделать шумный выдох, ведь завтра будет новый день, и в этом дне всё будет по-другому. Она уронила голову вниз, стёрла слёзы грязным рукавом пальто и задумалась о пережитых недавно ощущениях. Только сейчас она ощутила, как всё тело было напряжено, а в сердце снова проникала необъяснимая пустота. Она устала переживать эти испытания день за днём. Она устала теряться в неизвестности нового дня и страшного ощущения, что он никогда не закончится. Она устала бороться с собой, испытывать последствия своих глупых и безрассудных поступков, и захотелось, наконец, бездумно поверить во всё сказанное Томом и последовать за ним.
Гермиона за последний час столько пережила и потратила нервов, что сейчас её опустошённый и изнурённый взгляд не выражал ничего. Хотелось просто закрыть глаза и вслепую, не боясь ничего, последовать за кем-то. Последовать за Томом. Пусть он сделает то, что задумал. Своей жестокой, беспощадной и милосердной натурой он сломал её хрупкий мир, который уже не может стать прежним. Она с ним была заодно. Он доказал это. Он её победил.
— Идёшь?
Гермиона подняла на Тома взгляд и почувствовала себя живой куклой. Ей необходимо идти с ним, потому что очередной день ещё не наступил, а в этом дне Малфой, Крэбб и Гойл оставались убитыми. Что делают убийцы после совершённого преступления, она не знала, но, очевидно, об этом знал Том, и стоило довериться ему в этом вопросе.
Она немного опустила голову, посмотрела под ноги и проследила за тем, как её ботинки делают шаг к нему. Запястье ощутило чужой захват, и Гермиона с Томом вышли из леса и направились по склону в сторону замка. Никаких вопросов задавать не хотелось, поэтому они молча шли, пропадая в своих размышлениях.
Гермионе стало интересно: о чём мог думать такой человек?
Она посмотрела на профиль его лица, пытаясь разглядеть хоть что-то, но ничего, кроме откровенного безразличия и спокойствия не увидела. Она опустила взгляд вниз на уверенно держащую её за запястье руку, и стало неприятно, что Том как будто бы заставлял идти рядом с ним. Она развернула ладонь к чужой ладони и согнула пальцы, обхватывая пальцы Тома. Тот на неё даже не посмотрел, но спустил руку ниже, и их ладони сжались. Ощущение было странным – держать молодого человека за руку. Странным было осознавать то, что именно эта рука, которая сейчас держала её, убила нескольких людей. Эта рука способна душить, пытать, убивать.