Том шёл не быстро, позволяя Гермионе не испытывать болезненные ощущения в раненой ноге. Она была уверена, что он знал об её утренней неприятности.
В тишине они подошли ко входу в школу и, зайдя внутрь, застали там пустоту. Игра в квиддич уже началась, и в замке явно никого не было так же, как в тот раз, когда Том волок её с раненой ногой по коридорам и лестницам, желая причинить мучительную боль. Тогда она проклинала его всеми словами и молила, чтобы он прекратил эту пытку, но он вёл её насильно рядом с собой туда, куда ему хотелось. В этот раз он шёл с ней, как приятель и подельник, а она добровольно шла за ним следом, немного хромая из-за разбитого подарка Лаванды. Осознание, что теперь ничего не оставалось делать, как проводить этот день в компании Тома, оставляло её безразличной к этому факту даже несмотря на то, как она ненавидела его всеми силами души, как она гневалась на его выходки и поведение. Более того, она позволяла ему держать себя за руку, словно это прикосновение несёт в себе скрытый смысл того, что они теперь связаны тайной, о которой никто не должен узнать. Об этом никто и не узнает.
Они поднялись наверх и зашли в ту самую аудиторию, где впервые встретились. Очевидно, Том знал, что в этом повторяющемся дне это место было безопасным. Он подвёл её к столу, подтолкнув запрыгнуть на него, и отпустил её руку. На несколько секунд их взгляды встретились, и Гермиона посмотрела в сторону, ощущая, как тысячи мыслей проносятся в голове, но ни одной поймать она не может. Спустя минуту внимание привлекло то, что Том поднял её больную ногу и стащил с носка ботинок. Под пристальным взором он заживил раны, вычистил испачканное землёй и кровью пальто и отошёл в сторону. Гермиона ощутила холод, спрыгнула вниз, обула обратно ботинок и повернулась к Тому, тихо прошептав:
— Спасибо.
Он ничего на это не ответил, облокотился о соседнюю парту и перевёл взгляд на неё. Гермионе показалось, что его взор пронзает насквозь и все мысли видны, как на ладони.
От этого страх перед ним только усилился, но она пыталась спрятать его в глубинах разума. Она задавалась вопросом «кто он такой?», но ничего объективного на ум не приходило. Гермиона была уверена, он во всём врал. Он врал, что был начинающим специалистом по заклинаниям, их изучению и созданию. Он врал, что Дамблдор позволил ему оказаться возле башни Гриффиндора, чтобы поговорить с Гарри Поттером. Он врал, что выучился в школе на превосходные оценки. Она даже практически верила в то, что Том – это не его имя. Его зовут не так.
Единственное, что она знала о нём с уверенностью, - диадема принадлежала ему, появился Том здесь не случайно, и он был не только жестоким и беспощадным человеком, но ещё и убийцей. Взмахнуть палочкой в непростительном заклинании ему было легко и вряд ли в новинку.
Взгляд Гермионы принялся внимательно разглядывать Тома. На него посмотришь и даже не подумаешь, что он способен убивать! У него было бледное лицо, юная красота которого была подмечена ею ещё несколько дней назад. Очертания прекрасными, немного угловатыми, а тонкие губы всегда проникновенно отражали улыбку, будь она хоть невинной, хоть насмешливой. У этого человека было всё, чтобы сказать о нём что-то хорошее даже без признаков лести, и в этих очертаниях и мимике лица не разглядеть, какие ужасы способен он вытворять. На его лице не было написано, что его рука может без дрожи пытать или убивать. Такой человек был слишком опасен.
Возможно, он был бесстрашен. Наверняка он был рассудительным, учитывая, что сегодня Том безошибочно и точно провернул ситуацию так, что Гермиона, как зачарованная, делала всё, что ему было нужно. Он обхитрил её, обошёл на много шагов вперёд и привёл к тому, что она сидела здесь с ним, не имея возможности убежать, как делала в предыдущие дни. Том исключил возможность попытаться напасть на него, дать отпор, сражаться и победить. Он не только внушил, что противоборство с ним ни к чему хорошему не приведёт, но и доказал, что этого делать не следует. И снова мысль – он может убивать. Он не остановится ни перед чем. Он заставит её сделать то, что ему нужно, потому что в этой части игры Гермиона уже проиграла – она уже позволила ему заставить сделать то, чего никогда в жизни бы не сделала, наверное, даже под пытками: помочь совершить преступление и замести следы. Как ему пришла в голову мысль попросить её помочь ему?
Хитрый Том.
Гермиона даже сейчас не могла ответить себе на вопрос: почему она ему помогла? Почему не закатила истерику, поддаваясь ужасу и страху? Как её пальцы могли обхватить эту чёртову нить? Как она бездумно могла плестись рядом с Томом так, словно они совершали какую-то прогулку, а не тащили мёртвые тела в запретный лес?
Она с осторожностью посмотрела на него и увидела, что он так и продолжал неотрывно наблюдать за ней тёмными глазами, в которых искрились самодовольство и смех. Гермиона знала, он ничего ей не скажет о повторяющемся дне, который сегодня её даже не беспокоил, но он мог объяснить совсем другое.
— Что ты сделал?
— О чём ты?
— Почему я тебе помогла?
Странно было задавать вопрос о своём деянии другому человеку, ведь это она должна была знать, почему так поступила! Но она не находила в себе ответа, зная, что ответ знает Том.
Он некоторое время молчал. На его губах заиграла слабая насмешливая улыбка, которая подавляла Гермиону ещё больше, заставив безоговорочно убедиться: он знает ответ, а она – нет.
— Наверное, ты хотела мне помочь, — просто ответил он.
— Я никогда бы тебе не помогла в таком деле! — тут же отозвалась Гермиона с воинственным блеском в глазах.
— Возможно, ты так считаешь, — медленно ответил Том и снова улыбнулся: — Но делаешь по-другому.
У неё нет аргументов, как защитить собственные идеалы, потому что он был прав: она так считает, но делает иначе. Она противоречила самой себе. Нет, у неё не может быть такого! Она никогда не обидит человека, не сделает ему больно и не попытается помочь принять участие в совершении преступления!
Воображение тут же подкинуло воспоминания о ссорах с Лавандой, где им пришлось даже несколько раз сцепиться в драке. Она вспомнила о том, что сама нарочно ломала шарик, который был очень важен ей. Она ругалась с Джинни и успела со злости толкнуть её брата. Она накричала на многих присутствующих в гостиной своего факультета. Она кидалась на Тома и оскорбляла его. Она сломала нос Малфою без капли сочувствия. Она кинулась на Крэбба без предупреждения, хоть и переоценила свои возможности. Она тащила мёртвое тело Малфоя в лес, словно для неё это было обычным делом.
Это всё делала она. Она считалась со своими идеалами, но делала всё по-другому. Как она докатилась до такого?
Том едва ли сдерживал смех, который ещё сильнее изнурял Гермиону. Если бы это происходило не с ней, то она тоже посмеялась бы над этим, но это было с ней и это было совсем не смешно. Это было страшно.
Гермиона ничего не ответила на слова Тома, понурила голову и попыталась не думать об этом.
— Не беги от самой себя, — спокойно сказал Том, отчего та вздрогнула.
Он был прав, она пыталась убежать от самой себя. Она не хотела признаваться себе, что все деяния совершила именно она.
Том оттолкнулся от стола и подошёл к Гермионе, которая подняла на него взгляд.
— Ты же знаешь, что это ты…
Он на неё давил. Беспощадно давил её же страхом и её идеалами.
— Замолчи, — поморщившись, отозвалась Гермиона, ощущая отвращение к самой себе.
Это напоминало лицемерие, которое стало для неё, оказывается, чем-то привычным, хотя в себе до этого момента его не замечала.
— Ты ещё хочешь узнать, почему помогла мне?
Гермиона вопросительно посмотрела на Тома.
— Я спас тебя, — ответил он и замолчал.
— И что? — не понимала та.
— Я помог тебе, и ты решила помочь мне в ответ.
И вот тут в идеалах Гермионы был прокол. Она – отзывчивый человек, получая помощь, всегда старалась отплатить той же монетой. Ей помог Том, и она в ответ помогла ему, совсем не осознавая, что помогает в таком грязном деле. Выходит, он воспользовался её важным качеством характера специально, ведь он мог бы и сам взять в руки третью нить и утащить Малфоя в яму вместе со всеми остальными. Он сыграл на её же идеалах! Это действительно было умно!