— Но как я могу?.. — стала не соглашаться та.
— Ты слышала меня? — без резкости перебил её тот. — Разве ты до сих пор не поняла, что лучше выполнять все мои указания?
Гермиона ничего не ответила и, растерянно отвернувшись от него, поплелась к кровати. Она упала на неё с левой стороны и натянула на себя тёмное покрывало, взглянув на Тома, который продолжал стоять к ней спиной и смотреть куда-то перед собой, словно над чем-то размышляя.
Гермиона уверилась в том, что всё происходящее – это какая-то игра, в которой Том, очевидно, был нереальным, потому что на него элементарно не распространялись обычные законы исчезновения вещей – та же мантия, которая оставалась с ней некоторые дни. Он был уверен, что она проснётся в таком же новом дне, где ей придётся начинать всё сначала, и Гермиона решила, что в этот раз во всём послушает его. Может быть, что-нибудь изменится. И не стоило отбрасывать от себя попытки выяснить что-то об этом дне самой, потому что Том ясно дал понять, что эта тема закрыта для неё надолго, а вариться в этом котле обстоятельств, в которых она едва ли могла держать себя в руках, было уже невозможным. Он же не запрещал ей рассказывать об этом другим и попытаться воспользоваться помощью кого-либо ещё!
— Я же сказал тебе, перестань думать и ложись спать, — нарушил её размышления тихий и ровный голос Тома.
Гермиона закусила губу, немного помолчав, и спросила:
— А если я стану дожидаться следующего дня? Не сегодня, а, например, завтра? Останусь в своей гостиной, заставлю остаться кого-нибудь рядом с собой? Я попаду в новый день?
Том неторопливо повернулся к ней, и Гермиона увидела на его губах улыбку.
— Однажды ты уже пыталась так сделать.
— Да, но я уснула. Я следила за появлением шарика, — подтвердила она. — В этот раз я хочу остаться на вечеринке.
— Оставайся на ней сколько тебе угодно, — ответил Том.
Гермиона удивилась, что тот её не стал убеждать сделать иначе.
— Серьёзно? И что тогда будет?
— Всё точно то же самое.
— Они исчезнут все прямо на моих глазах? — уточнила она.
— Нет, — отозвался Том, делая несколько шагов к кровати. — Ты потеряешь сознание. Как в тот раз.
— Ты хочешь сказать, что…
— В тот раз ты не уснула, а потеряла сознание. И каждый раз всё будет происходить точно так же.
— Значит, даже сейчас в определённое время, разговаривая с тобой, я просто потеряю сознание, если не усну?
Том кивнул, и Гермиона, задумавшись ещё на несколько мгновений, спросила:
— Когда ты сломал мою волшебную палочку, ты знал, что она снова появится в новом дне?
Тот снова кивнул.
— А почему тогда твоя мантия всё время оставалась рядом со мной?
— Потому что мне так хотелось, — то ли насмешливо, то ли ласково отозвался Том. — Прекрасный повод задуматься над тем, что стоит быть заодно с таким человеком, как я, не правда ли?
Гермиона тяжело вздохнула, понимая, что в её голове снова появляется вихрь мыслей, который заставляет забыть о сне.
— Спи, — приказал Том без улыбки.
— А ты? — шепнула та в ответ.
Том ничего ей на это не ответил, вернулся обратно к столу и замер.
— Том? — снова подала свой голос Гермиона, но тот молчал. — Почему ты помог мне?
— Не буди во мне желание возвращаться к старым методам, которые заставят тебя слушаться меня, — с ноткой раздражения отозвался он.
Гермиона перевернулась набок, отворачиваясь от собеседника, снова тяжело вздохнула и закрыла глаза, пропадая в мысли, что сегодняшний ужасный день, наконец, закончится.
========== Глава 10. Чувства и магия ==========
Гермиона быстро подняла голову с подушки и огляделась. Первая мысль была такой, что это страшный сон, который за ночь нагло схватил её в объятия и долго не давал проснуться. Затем она осознала, что произошедшее было слишком ярким для сна, поэтому перестала сомневаться в действительности вчерашнего дня. Он был настоящим, и она прожила его именно так, как прожила. Голова закружилась от переизбытка чувств, вызванных вчерашними потрясениями, но сильнее всего в ней выпрыгивало облегчение при виде спящих в спальне соседок, которые снова и снова видели те же самые сны. Гермиона почувствовала, как на глазах проступили слёзы радости: она не проснулась в той гостинице с жутко давящими на неё стенами и она не проснулась в большой кровати, которая была такой холодной и неуютной. Гермиона проснулась в своей спальне, укутанная своим любимым мягким одеялом, как и обещал Том.
Как же она радовалась тому, что тот ужасный день был завершён! Он закончился! Вместе с ним должны закончиться все её переживания!
Но осадок от недавних приключений так и остался, оседая на её плечах тяжёлым грузом: она всё так же помнила, что все совершённые вчера деяния были её и только по её инициативе. Она прекрасно помнила, что всё произошедшее было только по её вине, и кого благодарить за то, что наступило новое «сегодня», в котором она точно не повторит своих ошибок?
Пребывая в смешанных чувствах, Гермиона откинула от себя одеяло и посмотрела на пол. Слезящимися от облегчения глазами она различила стеклянный шарик, который, наверное, впервые вызвал в ней чувство радости за все дни. Она была счастлива видеть этот чёртовый шарик на полу, потому что благодаря ему не оставалось сомнений, что всё самое ужасное было позади и без каких-либо последствий. Сегодня для всех она была прежней Гермионой, которая никогда в жизни не будет грубить преподавателям, душить Лаванду и тащить тело мёртвого Малфоя в лес. Жаль, что для самой себя Гермиона уже не была такой.
Она поднялась с кровати, быстро подошла к лежащему на полу шарику и, наклонившись, подняла его. Антрацитовый туман стал сгущаться, хаотично плавая в замкнутом пространстве, Гермиона улыбнулась ему и, не отводя от него глаз, подошла к тумбочке Лаванды, чтобы аккуратно положить его на место. Убедившись, что подарок Рона остался цел и невредим, она торопливо отправилась в ванную комнату приводить себя в порядок.
Гермиона чувствовала, как быстро забилось сердце от радости, глядя на своё отражение в зеркале. Ей стало понятно, что в каждом прожитом дне важное значение имеет каждая деталь. Очень важно, как она начнёт утро, и стало абсолютно ясно, что в удачно прожитом дне этот шарик явно должен быть целым. Это сразу же исключит все конфликты с Лавандой, которая способна своими криками вывести её так, что вся последующая вспышка злости перейдёт на Джинни, а затем, может, и на Рона, и на Гарри, и на Малфоя.
Мысль о Малфое заставила встрепенуться. Несмотря на то, что Гермиона была уверена, что проснулась в новом дне, который не имеет никакого отношения ко вчерашнему, она сильно заволновалась при мысли о слизеринцах. Начали ли они своё утро так же, как и всегда? Точно ли они проснулись в своих постелях?
Она стала кусать губу, чувствуя, как огромной силы переживания начинают душить за горло. Пока она не увидит их живыми и невредимыми, успокоиться не удастся.
Этот день оставил в душе огромный след, ведь он был буквально недавно, буквально вчера, буквально несколько часов назад.
Гермиона чувствовала себя бодрой и выспавшейся, но была уверена, что спала всего несколько часов. Очевидно, не важно, сколько времени она пребывала во сне – важно было то, что во сне она как будто бы теряла сознание, и просыпалась с той же бодростью, что и всегда. Единственное, что менялось, это настроение и мысли, которые в последнее время стали пробуждать её быстрее, чем яркое и холодное солнце, которое в зимние дни бывало слишком редким.
Глядя на себя в зеркало, Гермиона размышляла над тем, что ходит по лезвию ножа: если каждое её действие в этом дне имело результат, стоило стать предельно осторожной и… довериться всем словам Тома. Ведь так он хотел? Том хотел, чтобы она взяла себя в руки, и сегодня должен настать тот день, когда она сделает это. В этом дне должна быть Гермиона той, какой она есть. Да, пускай, она была уже не той, что несколько дней назад, но она, кажется, была настоящей – не нудной заучкой, которая хочет испортить праздник, как назвала её однажды Джинни. Совсем нет. Буквально за день она поняла, что у каждого дня есть вкус целой жизни, и всего лишь один день, одно действие, одна эмоция, одно чувство, могут изменить её мир так, что она способна его не узнать.