— Наверное, это и пытается выяснить Дамблдор? Может быть, он полагает, что Слизнорт знает что-то об этом?
— Вот чёрт! — выругался Гарри. — Неужели Слизнорт не понимает, что очень важно, чтобы он дал это воспоминание? Он же хочет, чтобы закончился гнёт Волан-де-Морта! Он же сам говорил, что прячется от него и его Пожирателей смерти, которые хотели его завербовать.
— Ну, вот, хотя бы одна попытка у нас есть, как узнать, что скрывает Слизнорт. Просто объяснишь ему, для чего тебе это нужно. Ради всего магического сообщества, чтобы победить тёмного волшебника. К тому же все и считают тебя избранным. Надави на это.
— Неплохая идея. Молодец, Гермиона! Кстати, где ты нашла про крестражи, если об этом нет ничего в библиотеке?
— Стащила из кабинета директора, — легко ответила Гермиона.
— Стащила? — удивился Гарри.
Но Гермиона не испытала смущения и даже не залилась краской.
— Что в этом такого? Да, стащила, — отрезала она, задумавшись над тем, что раньше это заставило бы её бороться с совестью.
— Послушай, Гарри, я хотела с тобой поговорить немного о другом, на самом деле, — медленно заговорила Гермиона.
Тот промычал в ответ, что готов слушать её.
— Помнишь историю с дневником? Скажи мне, ты же разговаривал с Риддлом? Он рассказывал тебе, как влиял на Джинни?
— Ну, да.
— Расскажи, как он овладел ею? В чём заключалась вся идея?
— Дневник стал общаться с Джинни, выслушивал её переживания, во всём поддерживал, ну и… кажется, она вообще в него влюбилась. Так говорил Риддл из дневника. Он объяснил, что питался её эмоциями, из-за чего забирал её жизненную энергию.
— Гарри, скажи, я не веду себя, как Джинни? Во мне достаточно эмоций? — нервно спросила Гермиона.
Тот посмотрел на неё оценивающим взглядом и произнёс:
— Достаточно. Джинни даже не могла разговаривать ни с кем в тот раз, подавленная своими чувствами, а ты же нормально себя чувствуешь! Или нет? Гермиона, у тебя что-то случилось?
— Нет, просто поинтересовалась, — быстро отмахнулась та, пребывая в смятении. — Ладно, идём на завтрак. У тебя впереди ещё игра.
Поттер спрыгнул с парты, и вдвоём они вышли из аудитории. Всю дорогу Гермиона в пол уха слушала, что ей стал рассказывать друг о предстоящей игре, в этот момент погружаясь в свои мысли. Её затронули лёгкие сомнения в верности своей теории о том, что Том не имеет никакого отношения к подобной магии, как крестраж.
В очередной раз, проводя аналогию с призраком дневника, она убеждалась, что Том не может быть крестражем. Во-первых, речь здесь идёт о временной заварушке, которая не имеет никакого отношения к крестражу. Во-вторых, Том не поедает её эмоции и чувства, а лишь подавляет, помогая удерживать душевное равновесие. В-третьих, Том — не призрак и не был им с самого начала. В-четвёртых, он сам отдаёт ей свою энергию. Единственное, что сближало её с ситуацией с Джинни, это то, что Том хотел её любви, но почему это не может быть обычным желанием получить взаимность?
Гермиона совсем запуталась и за завтраком попыталась отмахнуться от всех мыслей, которые казались ей бредовыми. Зачем она тянет всё под одну волынку? Её ситуация совсем не похожа на ту, да и причём тут крестраж, если речь идёт о повторении дня?
Нет, её Том более загадочный и таинственный человек, который тщательно оберегает свои секреты. Он не навязывал с самого начала, что она должна влюбиться в него. Он не пытался с самого начала стать поддержкой и опорой в её проблемах, наоборот, пытал её и обращался с ней очень грубо.
Джинни весь завтрак сидела и косилась на Гермиону недобрым взглядом, о чём-то перешёптываясь с братом. Лаванда сидела рядом с Роном с другой стороны и что-то также нашёптывала ему на ухо, игриво смеясь, поэтому быстро закончив трапезу, Гермиона поднялась со своего места и направилась к выходу из зала, размышляя, что же ей делать дальше. Искать Тома? Его образ в голове уже так достал, что ей хотелось поскорее его увидеть, чтобы безумное наваждение хоть на некоторое время оставило её в покое.
Она вышла на улицу, вдыхая холодный воздух полной грудью и огляделась.
— Мисс грязнокровка! — послышался насмешливый голос. — Собственной персоной!
Гермиона обернулась к Малфою, Крэббу и Гойлу, которые громко загоготали.
— Отвали, Крэбб, — раздражённо отозвалась Гермиона и поспешила удалиться, чтобы не нарваться на неприятности.
Под ложечкой что-то засосало, напоминая о недавних приключениях с тремя слизеринцами, с которого и начались все безумства её поступков. В этот раз она точно не могла дать обстоятельствам засосать себя. Облегчение ещё приносило то, что они встретились на пороге школы, а не возле запретного леса, и здесь проходят мимо толпы студентов, спешащих занять лучшие места.
— Тебя не учили, что с более высокими по статусу волшебниками нужно обращаться с уважением и почтением, Грейнджер? — крикнул ей вслед Малфой, однако та не стала обращать на это внимание.
Её ноги быстро понесли вперёд по дорожке, ведущей к озеру. Она не знала почему, но понадеялась, что именно там может застать Тома, однако оказавшись на месте, Гермиона поняла, что его здесь нет. Дальше она не решилась продолжать поиски, разумно предположив, что Том сам найдёт её, когда ему это будет нужно. Она замерла возле кромки сереющей глади ледяного озера и снова погрузилась в образы предшествующих дней, в воспоминания, в которых везде присутствовал Том, и сердце начинало тихонько постанывать, призывая Гермиону искать свой источник тепла.
Спустя некоторое время она отвернулась от озера и неуверенно направилась обратно, предаваясь странной тоске. Выйдя на опушку, Гермиона остановилась и взглянула вдаль, где виднелись высокие трибуны стадиона, на которых собрались почти все болельщики. Может быть, лучше сходить и посмотреть игру, чтобы скоротать время?
Она так и замерла, не решаясь, что выбрать: поджидать Тома или отвлечься игрой в квиддич. Несколько минут ушло на принятие решения, в котором жалящая тоска выиграла в этой борьбе, она отвернулась от стадиона и хотела направиться в сторону школы, как тут же замерла, увидев, что к ней издалека приближается чёрная фигура.
Это был Том, который шёл уверенной походкой в её сторону, разгоняя мантией листья с дороги. Его волосы почему-то были растрёпаны, а вместо привычного непроницаемого взгляда, к ней был обращён лукавый и загадочный взор, который заставил Гермиону невольно вздрогнуть. Приблизившись и остановившись совсем рядом напротив неё, он показал слабую озорную улыбку и с ноткой насмешливости произнёс:
— Меня ждёшь?
Гермиона почувствовала, как не может ничего ответить, глупо уставившись ему в глаза и не имея возможности отвести от них взгляда. Почему-то сегодня его присутствие действовало на неё сильнее, чем вчера, хотя никаких признаков магии она не ощущала.
— Дыши, — с усмешкой произнёс Том, отводя от Гермионы взгляд вдаль и притягивая её к себе за плечи.
Та уткнулась в грудь волшебнику и вдохнула свежий запах из детства. Да, наверное, этот аромат стал ей самым любимым в жизни. Он напоминал о чём-то родном и прекрасном. Он напоминал о загадочном состоянии природы, когда вокруг слышится шум листьев от ветра, пьянящего своей свежестью. Ветра всегда приносили тяжёлые тучи, предвещая дожди или снега, которые должны посыпаться с неба, такого тёмного и невозмутимого, жестокого и очаровательного. Самого обольстительного неба, которое имело такой же цвет, как глаза Тома, и Гермионе тут же захотелось посмотреть в них и различить в глубине сверкающую пропасть антрацитового тумана. Она отстранилась и почувствовала, как мужские руки легко отпустили её, затем одна ладонь провела по плечам, ныряя в копну волос, и Том повёл её неторопливо по дорожке.
— Обычно ты появляешься тут же, когда я остаюсь одна, — заметила Гермиона.
— Обычно ты меня не ждёшь, — отозвался Том, взглянув на неё с улыбкой.
Гермиона почувствовала, как начинает заливаться краской, и закусила губу, чтобы скрыть внезапно появившуюся блуждающую улыбку. Том перестал смотреть на неё, переводя взгляд вдаль, а затем себе под ноги.