Но природа мудра, и один из самых главных ее законов, который вам удалось открыть - закон сохранения энергии - вы не смогли не понять, ни применить. И уж точно никогда не подчините энергию себе. Потому что ее нельзя подчинить. Она вечна и самодостаточна. Она управляет сама собой и никогда вам не покорится.
Полковник посмотрел вверх, туда, где пол небосвода заслонила огромная тень чего-то тяжелого, неподвижно зависшего в ночном небе, поверхность которого обволакивал лунный свет и сливался с ярким потоком, струящимся из широкого конического сопла прямо на говорящего.
- Вы гордитесь собственным развитием, спорите об эволюции, о дарвинизме. Может ли интеллект мышей развиться до человеческого? Или человеческий до мышиного? Увы, каждый развит настолько, насколько необходимо Вселенной. А насколько раскрыт человеческий потенциал? Собственно весь ваш пресловутый "научный" подход свидетельствует об одном - вы находитесь в самом начале пути, и человеческие возможности раскрыты на крошечные десять процентов. Каждый новый процент приращивается в течение миллиарда лет. Вот так, десять миллиардов - десять процентов.
Краем глаза Феликс осмотрелся. Он лежал на траве. Рядом был лес, вдалеке гудела автострада.
- Десять процентов - ваш порог на сегодня. Невозможно ускорить этот процесс извне. Революционный метод не работает. Я не могу ничего дать. Но каждый из вас способен переступить свой десятипроцентный порог, если только захочет этого сам. Потенциал Вселенной безграничен. Используя вселенскую энергию, одна микроскопическая клетка самостоятельно развивается в теле женщины до ребенка весом в три с половиной килограмма всего лишь за девять месяцев. Но стоит ей выйти в искусственный мир, этот процесс останавливается, потеряв связь с Вселенной. А все потому, что созданная вами система даже не рассматривает единство с космосом. Ваша матрица основана на принципе разделения. Разделяй и властвуй. Поэтому вы не хотите стать цельным, а тянете пресловутое одеяло в разные стороны с единственной целью - стать хозяином, владельцем.
Человек в тельняшке сосредоточил взгляд на ночном небе.
- При этом не владеете даже своей памятью. Что-то бессознательно помните, что-то сразу забываете. Не контролируете собственный организм. Ни метаболизм, ни даже потоотделение. Вас убивают болезни, хотя заложенный потенциал позволяет жить в три раза дольше. Вы не хозяева сами себе, что уж говорить об управлении энергией мироздания.
Говоривший посмотрел на Феликса, словно пытаясь уяснить, понимает ли тот все им сказанное.
- Энергией нельзя управлять, нельзя владеть, ею можно только стать. Переродившиеся не могут это понять. Все их попытки заканчиваются ничем. Ты, полковник, как никто другой знаешь, что такое из раза в раз переживать смерть. Каждую ночь одно и то же. Выход один - переступить порог в бесконечность, раствориться в ней, растворить ее в себе. Ты свой шаг не сделал. Переродившиеся - это сбившиеся с пути. И чтобы шагнуть навстречу Вселенной, они должны освободиться от своих пороков. Так и передай это Агате Грейс.
Он повернулся к Феликсу и положил ему руку на лоб. Рука оказалась теплой, почти горячей.
- С завтрашнего дня можешь больше не пить диуретики. Твое давление восстановится в течение трех дней. Это все, Феликс, что я могу для тебя сделать. И еще...
Он опять отвернулся, и добавил, словно разговаривал с тишиной:
- Ты уже пережил свою смерть и понял, что она означает. Теперь ты будешь спать спокойно. И... прошу тебя, не бойся за Агату. Этот твой последний и единственный страх, именно он не позволил тебе...
Феликс перестал слушать.
Над крышами домов забрезжил рассвет, когда полковник добрался до станции скоростного вагона. Пустынное шоссе осталось позади. Ноги гудели, в голове не было ни одной мысли. Он устало сел на скамейку перрона и закрыл глаза.
"Забыться, забыться..."
- Тебе плохо? - услышал чей-то тонкий голосок.
Он поднял тяжелые веки. Перед ним стояла девочка лет пяти. Она смотрела на него большими как блюдца глазами. В руке она держала скакалку, а под мышкой торчала старая тряпичная кукла которая, так же как и ее хозяйка смотрела на Феликса. Разница была в том, что кукла смотрела одним глазом. И не глазом вовсе, а большой перламутровой пуговицей.