— Это было бесподобно, — повторил он и поцеловал меня в лоб.
Но если прежде его легчайшее касание открывало мне все новые двери в мир будоражащих душу и тело, почти роковых по своему накалу наслаждений, то сейчас я ощутила лишь острый укол стыда и чувство вины.
Мне удалось улыбнуться и слегка кивнуть. Я не знала, как с ним разговаривать после того, что мы сделали. Любые слова казались мне неуместными.
— Ты не против, если я на минутку отлучусь? Подожди меня здесь. Мне надо от этого избавиться, — он кивнул на скомканные салфетки у себя в кулаке. — А потом я принесу чистые полотенца и халат, чтобы ты смогла принять душ. Хорошо?
Я снова кивнула, хотя внутри меня от ужаса все сжалось в комок. Он рассчитывал, что я останусь? Стану с ним разговаривать? Вести себя так, как будто нет ничего противоестественного в том, что я сделала с человеком, которого практически не знаю?
Он посмотрел на мой рот, как будто хотел меня поцеловать и как будто я должна была напомнить ему, что умею разговаривать. Потом он улыбнулся и снова поцеловал меня в лоб.
— Бесподобно, — произнес он, наклоняясь, чтобы поднять упаковку от презерватива. — Подожди пару минут, — попросил он и начал подниматься по лестнице, преодолевая по две ступеньки за раз.
Как только он скрылся из виду, я поспешно пересекла коридор, подобрала трусики и затолкала их в сумку, сунула руки в рукава пальто и чуть ли не бегом выскочила на веранду. Подбежав к двери, я увидела замок невиданной конфигурации. Я уставилась на него, не в силах понять, что тут надо нажать, или потянуть, или повернуть, чтобы вырваться на свободу.
Я услышала шум воды в туалете.
«Я должна отсюда выбраться. Я должна уйти!» — в отчаянии подумала я, шаря руками по золотистому замку. Я так и не поняла, что именно сделала, но раздался щелчок — и дверь открылась. Я осторожно прикрыла ее за собой и сбежала по ступенькам настолько быстро, насколько мне позволяли высокие каблуки. Оказавшись на тротуаре, я повернула в сторону набережной.
Я рассчитывала, что на Кингсвей мне удастся поймать такси. В противном случае я могла выйти на дорогу, параллельную той, по которой шагала, и взять такси на стоянке у ратуши.
Как будто в ответ на мои молитвы впереди замаячил оранжевый огонек такси. Я подняла руку и заспешила к проезжавшему мимо автомобилю. К счастью, водитель меня заметил и притормозил у обочины.
— Девоншир-авеню, Кемптаун, — выпалила я, плюхнувшись на потрескавшуюся черную кожу заднего сиденья и защелкивая на груди ремень безопасности.
«Мы даже не поцеловались, — осознала я, когда такси тронулось с места. — Мы занимались сексом, но ни разу не поцеловались».
Всю дорогу до моего дома эта мысль не давала мне покоя. Я занималась сексом, но мои губы остались нецелованными.
Где та женщина, которая хотела, чтобы я догадалась, кто она? Я не слышала ее голоса с тех пор, как пришла в себя по дороге в больницу. Она произносила имя Джека так, как если бы знала его, и знала очень близко. Она одна из женщин, с которыми он был до меня? Но мне почудилось в ней что-то знакомое. И она говорила так, как будто меня знает. Она сказала, что и я ее знаю. Где она? Я хочу, чтобы она сказала мне, кто она, потому что она не может быть…
Август 2008
Его машина стояла возле моего дома.
С двумя пакетами с покупками я взобралась по склону холма и, повернув на свою улицу, сразу увидела припаркованный у входа дорогой автомобиль.
«Только бы это был не он! Пожалуйста, пусть это будет не он!» — мысленно твердила я, подходя к дому.
Ни накануне вечером, ни сегодня утром я не ответила на его звонки. Я хотела, чтобы он вообще обо мне забыл, сказал себе, что между нами ничего не было. Потому что именно это решила сделать я сама. Мне было тошно от одной мысли о том, что я так себя повела, что я занималась сексом с человеком, которого практически не знала и с которым даже не целовалась. Я всегда считала, что такой секс немыслим без полного и безусловного доверия, обоюдного желания исследовать границы допустимого и совместного стремления их раздвинуть. Я всегда считала, что такой секс немыслим без возможности расслабиться со своим партнером и полной уверенности в том, что после всего происшедшего он по-прежнему будет испытывать к тебе теплые чувства. Я не хотела, чтобы Джек напомнил мне о том, что для него наша встреча не означала ровным счетом ничего.
Он сидел на ступеньках у двери моей квартиры, широко расставив ноги и упершись локтями в колени. Его глаза были скрыты за солнцезащитными очками. Из человека, который принес мне кофе и круассаны, который играл в парке с Бенджи и с которым я обедала в ресторане, он снова превратился в неприятного типа из автосалона.