— Держи. Будь осторожнее в следующий раз, их тогда будет сложнее исправить.
— Откуда ты знал, что мы встретимся снова? — поинтересовался тот, благодарно кивнув и всунув чулки в рюкзак.
— Видишь ли… Как я и сказал, с того дня ты постоянно крутился у меня в голове, потому я не выдержал и задействовал все средства, чтобы узнать, где ты учишься. Пришлось раскошелиться, чтобы меня как можно скорее приняли в твою школу, но это того стоило.
— Правда…? Не совсем понимаю, зачем тебе это…
— Не понимаешь…? — Альбедо приподнял бровь, хлопая ресницами.
Ему казалось, что его поведение уже так очевидно намекает на то, чего же он добивается. Однако, судя по всему, Итер в этом плане был действительно наивен.
— Не думай об этом. Лучше держи…
Голубоглазый вздохнул, потянувшись к собственному карману и выудив оттуда нижнее бельё, из-за чего Итер тут же снова залился краской:
— Что оно делает у тебя в кармане?!
— Да так… Не думай об этом.
— Д-Да как я могу не думать об этом! Ты…!
— Они тебе не нужны?
— Отдай сюда! — выдернул он их из рук Альбедо, тут же всунув в рюкзак, — Кто бы мог подумать, что ты тоже извращенец…
— Я не извращенец.
— Ну да, ври больше!
— Не злись, прошу тебя… — вздохнул Альбедо, подбираясь ближе, — У меня есть для тебя ещё один подарок. Хочешь увидеть?
— Подарок? — удивлённо взглянул на него тот, — Тебе не стоит…
— Нет, я… Я уже какое-то время думаю об этом. И, думаю, всё же сдамся…
Итер с любопытством склонил голову набок, пока Альбедо прикрыл глаза и потянулся к собственной шее, снимая с неё что-то:
— Повернись ко мне спиной, пожалуйста.
— А…
Тот поджал губы, но кивнул и послушался. Он немного нервничал, так как было очень любопытно, что же это за подарок такой.
Как вдруг он на собственной шее почувствовал прохладу, словно от чего-то металлического, и тут же вздрогнул. Альбедо убрал его волосы, чтобы было удобнее закрепить цепочку на шее.
— А-Альбедо?
Стоило ему закончить, как вдруг он обвил руки вокруг талии парня поменьше и прижал его к себе, уткнувшись лицом в его шею:
— … Я думал, что никогда не отдам её никому, — шептал тот прямо в шею Итера, из-за чего у последнего прошлась дрожь по телу, — Но ты слишком хорош. Я сдаюсь…
Итер же застыл на месте и не мог и слова сказать. Внезапная настойчивость со стороны Альбедо явно застала его врасплох. Однако… Почему-то его тело практически никак на это не реагировало, как и его сердце.
Само собой, он чувствовал стыд и смущение, но помимо этого совсем ничего. Словно это были объятия со стороны какого-нибудь брата, а не человека, с которым он уже успел раз переспать. Если в тот день прикосновения Альбедо чувствовались, как нечто особенное и вызывали мурашки по всему его телу, то теперь всё было иначе.
Это и была причина, почему он его не оттолкнул.
Потому что ему было всё равно.
— Итер… — шепнул тот, стиснув его покрепче в своих объятиях, — Не хочешь… Выслушать историю моей жизни?
— Историю…?
Альбедо кивнул, поджав губы.
— Я не скажу тебе о ней ни слова. Я лучше тебе сыграю… Играть на фортепиано у меня выходит лучше, чем слагать рассказы.
— Если ты этого хочешь… Я не против. У тебя дома есть пианино?
— Само собой…
Вздохнув, Альбедо нехотя выпустил длинноволосого из своих объятий, прежде чем взять его за руку и потянуть в сторону гостиной:
— В детстве ещё я любил много играть на пианино… Оно осталось ещё от моего отца.
И правда, у стены стоял прекрасный чёрный рояль, что хоть и не очень вписывался в интерьер квартиры, но выглядел всё равно роскошно.
— Красивое… — изумлённо шепнул тот, подходя к дивану поблизости и усаживаясь на него в полной готовности слушать.
Альбедо же никогда ранее так не нервничал перед игрой на инструменте, даже когда играл матери. В этот раз складывалось впечатление, что сделай он хоть одну ошибку — всё тут же посыпается, как песочный замок.
Он набрал побольше воздуха в лёгкие, а потом медленно выдохнул, дабы успокоить дрожь в руках.
И вскоре его ладони коснулись клавиш, а комната заполнилась мелодией Этюда № 6. Ференц Лист всегда был ему как-то близок, потому все его композиции шли ему куда проще, нежели другие, хоть эта позиция была довольно редкой среди учащихся играть на фортепиано.
Ведь, стоило признать, его произведения сложны не только для новичков, а и для мастеров игры со стажем. Не зря Листа зовут гением, его техники и правда были просто превосходны.
А Итер же в свою очередь заворожённо наблюдал за быстрыми и ловкими движениями пальцев Альбедо. Видимо, тот решил с порога задать очень высокую планку, так как даже начало этого произведения было уже весьма внушительным.
Президент держал в голове, что это всё являлось своеобразным рассказом о жизни Альбедо, потому внимательно вслушивался в мелодию и пытался уловить слова там, где их не было.
Этюд № 6 начинался с довольно весёлой мелодии, стоило признать. Похоже, это символизировало довольно счастливое раннее детство. Однако постепенно мелодия стала набирать всё больше тревоги, что, должно быть, значило, что подобное происходило и в жизни самого юноши.
Однако вскоре мелодия стала похожа на настоящий хаос из громких звуков, из-за чего что-то внутри него сжималось.
Неужели то же самое происходило и у него…?
Он внезапно проникся сочувствием к Альбедо, потому стиснул руку в кулак.
После периода хаоса мелодия вновь приняла скорее грустный оттенок. Но это ненадолго, вскоре хаос снова доминировал, а голубоглазый играл эти моменты с такой яростью, словно заново переживал детство.
Под конец звуки были такими громкими и грозными, что Итер невольно сжался.
Альбедо пытался отдышаться, пока по его лбу стекала капелька пота, а сам тот был так нахмурен, каким Итер его доселе никогда не видел. Можно было уверенно сказать, что в этот момент он был совершенно точно искренен.
Он сделал небольшую паузу, прежде чем приступить к следующей композиции.
Кампанелла.
Её он постоянно играл Алисе, потому когда подрос старался как можно реже вспоминать о ней и даже слушать её, так как слишком уж много боли это приносило.
Но теперь не сыграть её вновь, впервые за столько лет, было бы преступлением, учитывая, какое важное место в его жизни она имела.
Несмотря на долгий перерыв он помнил её всё также хорошо, как и раньше. Пальцы двигались словно сами по себе, пока в глазах медленно собирались слёзы, которые он всеми силами пытался сдержать. Слишком стыдно плакать. Точно не в таком возрасте.
Да и он уже успел выплакать всё, что у него было.
Итер же не мог пошевелиться, а сердце болезненно ныло, стоило услышать. То, с каким видом Альбедо играл эту композицию заставляло и его чувствовать себя как-то странно и вспоминать все самые горькие моменты своей жизни.
По началу произведение показалось ему спокойнее, нежели предыдущее, но это была лишь обманка. Вскоре и она набрала силу, а мурашки прошлись по его коже.
Стоило «Кампанелле» кончится, как вдруг Альбедо мельком взглянул на Итера, а на его лице заиграла небольшая улыбка.
Ничего, кроме такой популярной «К Элизе» Бетховена ему на ум и не приходило при виде Итера. Хоть в его жизни он появился совсем недавно, но уже успел здорово её разукрасить. Потому не посвятить ему последнюю мелодию было бы как минимум странно.
Эта мелодия очень контрастировала с предыдущими, да и была явно куда проще. Альбедо даже мог позволить себе прикрыть глаза, так как ему не нужно было видеть клавиш, дабы идеально её сыграть.
Итер уйму раз слышал эту мелодию ранее, однако теперь она вызывала у него совершенно иные эмоции. Раньше он не придавал ей особого значения, но теперь…
Это звучало словно признание в любви.
Она была так нежна, но определённая нотка грусти в ней тоже присутствовала, хоть и, само собой, не в таких размерах, как в предыдущих композициях.