- Можно распинаться в любви к природе, умиляться белками, птичками и вместе с тем палец о палец не ударить, чтобы чем-то помочь ей.
- Посмотри, сколько мы с папой и Сережей птичьих кормушек повсюду поставили, - с обидой произнесла Алена. - Я специально зимой приезжала и привозила корм.
- Я не о тебе, - улыбнулся он.
- Почему ты думаешь только о себе? - упрекнула Алена. - Можно подумать, что ты вечно будешь один! Я уверена, что не каждая девушка согласится поселиться с тобой в глуши.
- Черт возьми, о девушке-то я и не подумал! - неестественно громко рассмеялся Сорока и, понимая, что разговор принимает опасным оборот, переменил тему: - Я взял в библиотеке томик Тютчева. Послушай, что он пишет о природе:
- Тютчева ты хорошо изучил, - заметила Алена. - А кто тебе еще нравится?
- Ты меня экзаменуешь? - усмехнулся он.
- Это хорошо, что ты любишь стихи, - сказала она. - Вдруг там, в дремучем лесу, ты и сам станешь поэтом?
- Ты меня прочила в космонавты, теперь в поэты, - засмеялся он.
- А ты всего-навсего лесник, - сказала Алена.
- Может быть, мне лучше стать дворником? - Сороке стало надоедать, что она его называет лесником. Лесотехническая академия готовит пе лесников, а инженеров лесного хозяйства широкого профиля. Но объяснять все это не хотелось.
- Ну что ты! - живо возразила она. - Уж тогда лучше иди в милиционеры, - и официальным голосом произнесла: - Гражданин, с вас штраф три рубля!
- Почему три? - не смог он сдержать улыбки.
Они не успели перейти путь: к станции подошла электричка. Из первого вагона вышел Гарик с сеткой в руке. В сетке чернел аккумулятор. Гарик сразу увидел их, улыбнулся, помахал рукой. Однако когда подошел, сгибаясь в одну сторону от тяжести, лицо его было не таким жизнерадостным. Гарик вглядывался в их лица, будто пытался в чем-то уличить. Сорока уж в который раз подумал, что его друг неправильно ведет себя: Алена умная, тонкая девочка, и ничем не оправданная ревность ее оскорбляет. Вот и сейчас она нахмурилась и отвернулась. Зачем он постоянно испытывает ее терпение? Обычно независимый, уверенный в себе, гордый, он при Алене становится невыносимым. Сороке неприятны были их постоянные стычки: пользуясь любым предлогом, он уходил с дачи к заливу, где, все еще скособочившись, стоял ржавый поплавок с надписью: «Алена, я тебя буду ждать по субботам и воскресеньям с 20 до 21 часа!» Тоже хорош гусь! Тебя, Алена, буду ждать, а сам раскатывает на «Жигулях» по ресторанам с близнецами Олей и Аней!.. Чем бы стереть эту дурацкую надпись?..
- Вы меня встречали? - спросил Гарик и наконец догадался опустить тяжелую сетку на землю.
- Нет, - ответил Сорока. - Мы идем к заливу.
- А что, нельзя? - вызывающе взглянула на него Алена.
- Нам надо аккумулятор поставить, - заявил Гарик.
- Ну и ставьте, - сказала Алена. - А я - на залив!
И, бросив взгляд вдоль высокого перрона, перебежала через блестящие рельсы.
- Тащи! - сунул Гарик Сороке тяжеленную сетку. - Я пока допер его до Финляндского, руку оттянул… - Он проводил взглядом Алену. - Наверное, этот типчик опять ее там поджидает!
- Не думаю, - сказал Сорока.
- Так я за ней сзади и побежал! - продолжал Гарик. - Позвольте вас, миледи, сопровождать. Подол вашего прскрасного платья нести!..
- Она в джинсах, - заметил Сорока.
- Поставим аккумулятор, заведем машину и махнем в Выборг? - предложил Гарик. - А Алена пусть нам ручкой помашет.
- И что это тебе даст? - полюбопытствовал Сорока.
- Пускай нос не задирает.
- Что нового на работе? - перевел Сорока разговор на другое. - С мастером помирился?
Гарик рассказывал ему, что у него в цехе произошла стычки с мастером: тот поставил его на токарный станок устарелой конструкции, а Гарик отказался на нем работать, и тогда мастер забрал чертежи и до конца смены оставил его без работы…
- С мужчиной всегда можно найти общий язык, - туманно ответил Гарик.
- Дали новый станок?
- Пару бутылок в субботу после работы распили с мастером - и сейчас у меня станок - люкс! С программным управлением. Я давно уже понял: чем лезть в бутылку, лучше распить ее с хорошим человеком, - скаламбурил Гарик и первым рассмеялся. - А как у тебя? - поинтересовался он, просто так, из вежливости.
- Я, видишь ли, не пью, - улыбнулся Сорока. - Наверное, поэтому у меня все по-другому…