- Ты ведь все равно узнала об этом.
Она быстро подошла к нему и, глядя в глаза, сердито сказала:
- Твое идиотское благородство когда-нибудь тебе дорого обойдется… Подумаешь, нашелся Дон Кихот!
- Теперь ты хоть знаешь, что я не из-за тебя набил ему морду, усмехнулся он.
- Зачем он ее убил, Тима? - тихо спросила она. - Это чудовищно!
- Мне самому непонятно, - признался он.
- Он думал, она дикая, да? Он, наверное, охотник? Охотники безжалостны к зверям…
- Я тебе не смогу помочь, - проговорил он. - Ты уж сама как-нибудь его оправдай…
- Я не оправдываю! - вспыхнула она. - Я его ненавижу!..
- Это неправда, - со вздохом произнес он и метнул взгляд на озеро. - Мне надо идти.
- Возьми меня, пожалуйста, с собой?
- Нет, - сразу помрачнев, решительно ответил он.
- Ты опять что-то задумал, Сорока, - сказала она. - Знаешь, мне это надоело!
Он удивленно вскинул брови.
- Надоело? Тебе? - с ударением на последнем слове переспросил он. - Это новость!
- Гарик с Ниной ушли в Островитино на танцы. Сережка валяется с книжкой на диване… Мне скучно одной! Ты хочешь, чтобы я и впрямь сбежала от вас, да?
Ее голос дрогнул, и он, уже готовый было резко ответить, опустил голову.
- Я не могу тебя сейчас развеселить, - сказал он. - При всем моем желании.
- Я пойду с тобой, - почувствовав, что он заколебался, твердо заявила она.
- Тебе там делать нечего, - грубовато отрезал он и, вскинув мешок на плечо, быстро зашагал по тропинке.
- Опять будешь сети рвать и щучьи капканы в воду швырять? - говорила она вслед. - Пойми ты наконец: их здесь много, а ты - один! Подумаешь, Аника-воин. Ну, куда ты лезешь на рожон! Слышишь?!
Но он ее не слышал. По-кошачьи вглядываясь в лесной сумрак, где сливались в едно целое деревья и прибрежные кусты, он бесшумно шагал по едва приметной тропинке, которая огибала притихшее озеро.
Два человека, низко нагнувшись, выбрасывали из лодки крупную рыбу. Лещи, щуки, язи, скользкие лини смачно плюхались в траву, где их проворно подхватывал третий человек и запихивал в мешок.
Одна большая рыбина угодила в того, что стоял на берегу, и он, негромко выругавшись, крикнул, чтобы там, на лодке, смотрели, куда швыряют рыбу. А те только посмеивались, снова целясь в него. Второй наполненный доверху мешок притулился под соседней сосной. К стволу было прислонено ружье с брезентовым ремнем.
Разгрузив лодку, двое в закоробившихся от воды брезентовых куртках выбрались на травянистый берег и подошли к третьему, на котором был старый клетчатый пиджак с оторванным карманом.
- Я думал, у тебя уже уха вовсю бурлит, - заметил чернобровый с усиками.
- Я, братцы, предпочитаю ушицу из линька, - хрипло сказал белесый. - Пальчики оближешь!
- Линек, он и жареный хорош, - откликнулся чернобровый.
Мужчина в клетчатом пиджаке был самый высокий среди них.
- Стоит ли, ребята, канителиться с ухой? - взглянул на приятелей высокий. - Я обещал рыбицу доставить на место, как только стемнеет…
- Уже темнеет, - заметил белесый.
- Этот барыга до утра будет ждать… - рассмеялся чернобровый. - Сколько прошлый раз ему первосортной отгрузили? Пуда четыре?
- Нынче побольше взяли, - удовлетворенно взглянул на два полных мешка высокий. - Да и рыбка опять одна к другой. Надо в следующий раз снова эту ямину обработать…
- Доставай, Гриша, - сказал белесый.
Чернобровый - это его звали Гришей - спустился к лодке, откинул крышку люка и достал две поллитровки, полбуханки хлеба, несколько головок лука. Прижимая все это богатство к груди, пошарил свободной рукой и извлек брусок сала, обернутый в промасленную газету. Громко стукнула крышка металлического люка.
- Ты что, очумел? - вскинулся белесый. - На всю губернию грохочешь!
- Тут ни души, - проворчал Григорий, выбираясь из лодки.
Они кружком расположились у костра, который успел разжечь высокий, разложили на пустом мешке закуску, белесый отколупнул зубами блестящие пробки, высокий услужливо подставил белую эмалированную кружку, которую жестом фокусника извлек из кармана. Белесый налил в нее, потом с прищуром взглянул на бутылку, подняв ее над костром, и еще немного плеснул. Пока высокий, задумчиво глядя в пространство, собирался с духом, Григорий мигом соорудил бутерброд с салом и протянул ему вместе с очищенной луковицей.
- Чтобы наша адская машинка не отказала… - ухмыльнулся тот и, откинув голову и двигая острым кадыком, медленно выпил свою порцию. Морщась, схватил луковицу.
- Кормилица наша, - осклабился белесый, наливая себе. - Что бы мы без нее делали? Местные рыбачки жаловались, что не только на удочку - в сети-то ни хрена не идет.