- Как он смотрел на нас, - сказала Алёнка.
- Лосей запрещено бить, - сказал мальчишка. - И вообще охота на лосей - это бойня. То же самое, что убить корову. Они ручные, лоси. Сколько раз зимой приходят в деревню, когда за ними волки гонятся. Думают, что люди добрее… Прошлой зимой шесть лосей жили в колхозном коровнике. Три дня. А потом, когда морозы ударили, ушли в лес.
Он рассказывал на ходу, не оборачиваясь. Нам с Алёнкой приходилось идти вплотную за ним. Иначе ничего не слышно. Вдруг он остановился: я даже налетел на него. Повернулся к нам, лицо злое, глаза сузились.
- Я бы этих охотников… - Он отвернулся и, помолчав, добавил: - Разве это люди?
Мы услышали гул мотора. Над лесом низко прошёл вертолёт. Солнечные лучи облили его, казалось, что вертолёт объят огнём. Мальчишка, сощурившись, долго смотрел вверх. Вертолёт скрылся за деревьями.
- Поздно, - сказал мальчишка.
Уж не думает ли он, что вертолёт тоже полетел лося спасать?
У большого муравейника мы повстречали ватагу ребят. Это с острова. Среди них я увидел Колю, Тёмного, Рыжего. В руках у ребят длинные шесты, верёвки. Они спешили к болоту. Увидев нас, остановились. Мальчишка, который шёл с нами, махнул рукой: дескать, всё кончено.
- А эти… укатили? - спросил он.
Тёмный вышел вперёд и сказал:
- Проехали «Москвич» и «газик». В «газике» сидел директор совхоза с портфелем. В «Москвиче» - трое. Один в шляпе. Охотники.
- Номер запомнили? - спросил мальчишка.
- Такую пылищу подняли…
- Я спрашиваю про номер.
- Не разглядел, - виновато ответил Тёмный.
Мальчишка хотел что-то сказать, но, взглянув на нас, смолчал.
- Я сообщил лётчикам, - сказал Коля Гаврилов.
- На остров, - скомандовал мальчишка. И вся ватага двинулась к озеру, где стояла моторка.
Мы с Алёнкой отстали от них. На острове нас не ждут. Зато на тропинке поджидал Рыжий.
- Сорока велел отдать, - сказал он, протягивая моток верёвки.
Вот кто постучал к нам в дверь рано утром. Сам Сорока - Президент Каменного острова.
Глава четырнадцатая
Мы с отцом умывались на берегу, когда подошёл Вячеслав Семёнович. Он только что вернулся с рыбалки. В резиновой лодке лежали две щуки и спиннинг. Майка в рыбьей чешуе. Видно, щуки не сразу дались. Поговорили о погоде, о событиях за рубежом.
Вячеслав Семёнович сказал, что ему здесь очень нравится. Но, мол, пора и честь знать. Он обещал жене показать Таллин и Ригу. Дни летят, а отпуск не резиновый. Но с неделю ещё поживут здесь. Гарик тоже влюбился в озеро. Готов жить здесь все каникулы… Тут я подумал, что Гарик влюбился не только в озеро…
- Родственников разыскали? - спросил отец.
- Встречались, - коротко ответил Вячеслав Семёнович.
Он пригласил отца на рыбалку. Я думал, отец откажется. Но он согласился. Я даже немного обиделся на него: сколько раз уговаривал - так ни разу с нами и не выбрался, а тут без разговоров.
Когда Вячеслав Семёнович ушёл в палатку, я сказал отцу, что к нему приходили мальчишки из интерната.
- Знаю, - ответил он.
- И Сороку знаешь? - спросил я.
- Хороший парень!
Вот так новость! Отец лучше нас знает, что вокруг творится.
- Сидят, как сычи, на острове и в детские игры играют.
Отец растёр полотенцем грудь, посмотрел на меня:
- А ты был у них на острове?
- Мне и отсюда видно, - сказал я.
- Не знаешь, а говоришь… По-моему, это прекрасные ребята, и тебе не мешало бы с ними поближе познакомиться.
- Уже познакомились…
- Есть такая пословица: в чужой монастырь не лезь со своим уставом.
- Зачем они к тебе приходили? - спросил я.
- Приглашают в гости… - улыбнулся отец.
Залаял Дед. Я по голосу определил, что на крыльцо вышла Алёнка. Она была в купальнике, на плече зелёное мохнатое полотенце. Дед подскочил к ней и попытался вцепиться в полотенце. Он любил с тряпками играть. Ухватит за один конец и тянет что есть силы. Меня он запросто перетягивал. Алёнка легонько хлестнула Деда полотенцем по носу. Он обиделся и отошёл от неё. Кажется, моя сестрёнка не в духе. Как говорится, не с той ноги встала. Она спустилась к озеру и пошла вдоль кромки к камышам. В одиночестве решила Алёнка выкупаться.