Заволновались, зашуршали камыши. Из прибрежной осоки высунулся чёрный, обсмоленный нос лодки. Рыбак выехал на вечернюю зорьку. Он сидит в ватнике на корме, и три изогнувшиеся удочки ощетинились во все стороны. В руках у рыбака длинное весло. Он, плавно взмахивая, гребёт. Слышно, как со звоном срываются с весла капли. На носу лодки плетёный кузов. Рыбак тихо проехал мимо и даже головы не повернул. Думает о чём-то. Лодка постепенно скрылась за островом.
Крякнула утка, за ней вторая. Уток не видно. Они прячутся вдоль берега в камышах. А когда стемнеет, начнут свистеть крыльями над нашим домом. На озере стали появляться и исчезать круги. Нет-нет и громко всплеснёт. Рыба играет. Самый клёв. Я никогда не удил рыбу, но, глядя на озеро, мне тоже захотелось очутиться на лодке и тихо плыть вдоль берега, как тот рыбак.
Отец потушил папиросу и взглянул на нас. Сейчас будем распределять обязанности: кто и что должен делать по дому. Надо ухо держать востро, а то сейчас накидают дел по горло. В Ленинграде Алёнка помаленьку всю домашнюю работу переложила на меня. В магазин за продуктами должна ходить она, а бегал я. Даже завтраки и ужины помогал ей готовить. А в воскресенье ходили в ресторан.
- Начнём с тебя, Динозавр, - сказал отец.
Так я и знал!
- Лучше с Алёнки, - сказал я.
- Папе лучше знать, с кого начинать, - подала голос Алёнка.
- Мы с тобой, Серёжа, мужчины и всю мужскую работу возьмём на себя.
- И половину женской возьмите на себя, - сказала Алёнка. - Вас двое, а я одна.
- Мы добываем топливо, огонь, мясо… Производим капитальный ремонт жилища. Тебя ночью комары кусали?
- Подумаешь, комары! - сказал я.
- Стёкла есть на чердаке, алмаз я достану в деревне… Алёне придётся готовить нам вкусную и здоровую пищу.
- Как всегда, - сказала Алёнка.
- Мы тоже помогать будем, так ведь, Серёжа?
Когда наша Алёнка начинает готовить обед, она как полководец.
Стоит у плиты в фартуке, раскрасневшаяся и громким голосом командует: «Сними кастрюлю - кипит! Подай шумовку! А где дуршлаг?» И я подаю, а что поделаешь? Я теперь знаю, как называются все эти кухонные штучки-дрючки.
- А Дед что будет делать? - спросил я.
Мы стали выяснять, на что способен наш Дед. Способен он был на многое, но его способности оказалось трудно применить к нашему хозяйству. Можно, например, Деда послать в магазин за продуктами. Хлеб он принесёт, а вот конфеты или сыр вряд ли. Где-нибудь на полдороге обязательно остановится и подкрепит свои силы. Можно заставить Деда добывать нам дичь. Но охота весной и летом запрещена. Мыть посуду - пожалуйста. Дед с удовольствием будет до блеска вылизывать все тарелки. Мы остановились на том, что Дед будет сторожить дом. Самая лёгкая работа досталась Деду.
Глава четвeртая
Как только мы ложимся спать, в доме начинают твориться непонятые вещи. Изо всех углов доносятся шорохи. Скрипят доски наверху: кто-то по потолку разгуливает. Внизу, под нами, в подполе, точат ножи. Против нас, конечно. «Взых! Взых!» - слышу я. В кухне кого-то обидели. Доносится звучное всхлипывание. Плачет кто-то, горькими слезами обливается. А в сенях печальный музыкант струны перебирает. Жалобные протяжные звуки за дверью долго не умолкают. За шкафом трудолюбиво скрипит сверчок. Я заметил, что он начинает свою деятельность после заката. Когда кончает, я не знаю. Утром сверчка не слышно. Ветра нет, а сосна, что стоит у дома, кряхтит и шевелится. Кто-то огромный обхватил шершавый ствол и, тяжело отдуваясь, наклоняет то в одну, то в другую сторону. Может быть, лось бока чешет? Свист крыльев, возня на крыше. Ночная птица прилетела из чащи и уселась на наш дом. Слышно, как шуршит, осыпается дранка. Это сова, которую мы прогнали со шкафа. И с озера доносятся приглушённые, непонятные звуки. То кто-то зачмокает, то резко вскрикнет, то вдруг раскатится по воде сильный удар, будто веслом шлёпнули.