Я вернулся на берег. Мне стало немного грустно. Почему я должен из-за кустов наблюдать за мальчишками с Каменного острова? Я понимаю, что я для них чужой, дачник. Но всё равно было обидно. Я бы помог им покрыть эту крышу…
Коля Гаврилов сказал, что членом республики стать не так-то просто. Нужно пройти много испытаний; кто не выдержит, того не принимают. Васька, которому я хотел помочь, проходил испытания. А то бревно он должен был один дотащить до большого муравейника. Без остановки. Таковы условия. И это ещё не всё. Есть испытания потруднее… На острове могут жить лишь сильные, выносливые и храбрые. Васька Островитинский не выдержал только одно испытание: не достал камень со дна озера… Там глубина семь метров. Но его приняли, так как всё остальное выполнил. Но камень остался за ним. Потренируется, потом всё равно достанет.
- А ты достанешь? - спросил я.
- Спрашиваешь! - засмеялся Коля.
Я бы с такой глубины камень не достал. Воздуху бы не хватило.
- Для чего всё это? - спросил я.
- Я могу озеро переплыть и всю ночь один на дереве просидеть.
Я бы не смог. Для чего это нужно, Коля так и не сказал. Каждое утро они тренируются на спортивной площадке. У них есть боксёрские перчатки, стёганый мат, на котором они занимаются борьбой. Я бы никогда не поверил, что Коля сможет положить меня на обе лопатки. Я плотнее его и выше. Но он положил меня на лопатки три раза подряд. Он оказался увёртливым и сильным. Вот почему Сорока взял его в свою команду, когда была драка. На острове остались ещё восемь человек. Они тоже могли бы сесть в лодку, но Сорока взял шесть человек, столько же, сколько было на двух лодках Свища.
Конечно, Коля мне не всё рассказал. Мне хотелось узнать, например, про лётчиков. Про картонных человечков. И про многое другое, что происходило на острове. Но я для них чужой. И они не вправе доверять мне свои тайны… А что, если попробовать пройти все эти испытания? Ну, пусть сразу не пройду, потом… Я окинул взглядом озеро и вздохнул: вовек не переплыву. А этот камень на дне? Семь метров глубина! Я ещё никогда на такую не опускался.
Я услышал скрип уключин: возвращался Гарик. «А он прошёл бы испытания?» - подумал я. Гарик бы выдержал.
Он выкинул из лодки щуку. Килограмма на полтора. И окуня на полкило. Гарик загорел до черноты.
- Ты ныряешь на глубину семь метров? - спросил я.
Гарик удивлённо посмотрел на меня. К его щеке прилипла круглая чешуйка. Щука хвостом по носу съездила, что ли?
- В Ялте я нырял на четырнадцать, - сказал он. - Это когда кефаль подстрелил…
- Озеро переплывёшь?
Гарик снова посмотрел на меня.
- Зачем? - спросил он.
- Это верно, - сказал я.
Глава тридцатая
Опять отец целый день пропадает в интернате. Даже обедать не пришёл. Гарик, я и Алёнка ели уху, сваренную из щуки и окуней, пойманных Гариком. Отцовская тарелка стояла на столе. И ложка положена. А отца нет.
- Безобразие, - сказала Алёнка, - он совсем отбился от дома…
- Я не буду с ним разговаривать, - сказал я.
- Второй день не обедает дома… Для кого я варю?
- Для нас, - сказал я.
Гарик ел уху и помалкивал. Уха получилась вкусная, наваристая. Костей в щуке мало, не то что в окуне и плотве.
- Хороша уха, - похвалил Гарик. Алёнка расцвела от удовольствия и тут же предложила ещё тарелку. Гарик был сыт, но, чтобы не обидеть Алёнку, протянул тарелку.
В это время отворилась дверь и в комнату вошли отец и Сорока. Мы не слышали, как они причалили.
- Как раз к обеду, - сказал отец и повернулся к Сороке: - Садись к столу.
Президент не стал ломаться. Взял табуретку и сел рядом со мной. Алёнка достала из буфета ещё тарелку, налила ухи.
- Сколько километров до райцентра? - спросил отец.
- Около тридцати…
- Антена должна быть высотой метров пятнадцать, не меньше.
- Я знаю.
- Как вы её установите на острове?
- Я вам покажу чертёж, - ответил Сорока.
- Помолчали бы за столом, - сказала Алёнка.
Я заметил, что Сорока не ест. Оказывается, Алёнка забыла ему ложку положить.
Гарик доел уху и, сказав Алёнке «спасибо», поднялся из-за стола.
- А второе? - спросила Алёнка.
- Я ведь две тарелки съел, - сказал Гарик. - Пощади.
Он забрал с подоконника спиннинговую катушку и вышел из комнаты.
Я видел, как он прошёл мимо окон и уселся на пень. Катушка стала барахлить, вот Гарик и решил её отремонтировать.