- Пусть себе катается, - ответил Сорока.
- Не надо обижать ребят, - ласково сказал Боб. - У них свое жизненное кредо, так сказать, своя альтернатива, а ты иди своим путем… И не надо, чтобы наши пути пересекались, а то ведь ребята могут и рассердиться…
- Иди-ка ты подальше, Садовский, со своей альтернативой… - Сорока вырвал руку и зашагал к своему боксу.
- Водное поло - отличная штука! - со смешком бросил ему в спину Садовский.
На комсомольское собрание в тесноватый красный уголок набилось десятка три ребят и девушек. Это уже были не те рабочие в спецовках и комбинезонах, которые примелькались и цехах, - они приняли душ, переоделись и теперь выглядели модными, нарядными, будто пришли на танцы.
За длинным столом, накрытым красным кумачом, сидела комсорг Наташа Ольгина, диспетчер из стола заказов. Она быстро взглядывала на каждого входящего и ставила галочку в список личного состава комсомольской организации станции технического обслуживания.
Когда дверь перестала хлопать, Наташа поднялась и объявила собрание открытым. Сороке понравилось, что она не стала затягивать вступительную часть, а сразу перешла к сути дела. На повестке были два вопроса: «Наш подарок съезду ВЛКСМ» и выборы в народную дружину.
Никто не возражал, что лучшим подарком предстоящему съезду будет перевыполнение квартального плана на всех участках, где работают комсомольцы. Выступающие называли имена передовиков, на которых призывали равняться остальных, давали обязательства и вызывали на социалистическое соревнование другие цеха.
Когда поднялся со своего места и заговорил Сорока, в красном уголке сначала стало шумно - многие не знали его и спрашивали друг друга: кто это такой? Сорока коротко рассказал о махинациях с масленками, о торговле из-под полы дефицитными деталями, о взяточничестве, которое стало нормой жизни на потоке…
- Мы тут принимаем обязательства, вызываем друг друга на соревнование, а у нас под боком процветает жульничество, рвачество, обман… Хороший подарок съезду комсомола!
Когда он сел на место, повисла тяжелая тишина, прерываемая негромким покашливанием и скрипом стульев.
- Назови имена! - выкрикнул кто-то.
- Гайдышев и Лунев, - не вставая, ответил Сорока.
- Один клиент возмущался, что Лунев загнал ему свечи для «Жигулей» за два червонца, - сказал рослый парень, что сидел впереди Сороки.
- По пятнадцать - куда ни шло, а двадцатник - это грабеж! - засмеялся кто-то.
- Как вы считаете? - снова вскочил со своего места Сорока. - Можно брать от клиента деньги за ту работу, которую ты и так обязан делать, или нет?
Красный уголок взорвался шумом, гамом, грохотом стульев. Ольгина пыталась навести порядок, но ее никто не слушал. Со всех сторон посыпались реплики:
- Надо быть дураком, чтобы отказываться!
- Дают - бери, бьют - беги…
- Никто же не просит - сами дают.
- Откажешься, челочек обидится…
- Мне почему-то не дают…
- Твоя физиономия не внушает доверия!
Общий смех.
- Ребята, Сорокин прав, - наконец получила возможность высказаться Наташа Ольгина. - Мы все видим, что некоторые молодые рабочие берут деньги. Видим и молчим. Мало того, - она обвела зал глазами, - есть и среди нас, комсомольцев, которые не отказываются от взяток…
- Имена! - потребовал тот же голос, что заставил Сороку назвать Гайдышева и Лунева.
- Сахаров, Лупкин, Любимов, - перечисляла Наташа. - И другие берут, вы сами знаете.
- Прикажешь по рукам бить? - опять загомонили ребята.
- Этот твой Сорокин еще новичок, оглядится и сам будет брать… Куда денешься?
Когда немного стало потише, Наташа Ольгина заявила, что Сорокин начал очень больной, давно назревший разговор о рабочей этике и этот вопрос будет вынесен на следующее комсомольское собрание.
- Чего выносить? - сказал рослый парень, что сидел впереди Сороки. - У кого совесть есть, тот и сам не будет тянуть руку за дармовым рублем, а у кого нет - брал и брать будет. Запретишь ему, что лн? Или караулить будешь?
- Мы будем с этим бороться, - твердо заявила Ольгина.
Выборы в народную дружину прошли быстро и гладко. Назвали несколько фамилий, и в том числе Сороку, который совсем не ожидал этого. Два парня попытались было дать самоотвод, ссылаясь на занятость, но их и слушать не стали: быстренько проголосовали и, с шумом отодвинув стулья, потянулись к выходу.