- Солнце взойдет - вы на берег, - предупредил Гриб. - Последнее это дело - ждать и догонять...
- Сколько удочек брать? - спросил Гарик.
- Не надо удочки - путаться только будут.
- Как же ловить будем? - удивился он.
- Будем, - сказал Федя. - Помогите лодку столкнуть.
Он забрался в лодку, а мы с Гариком спихнули черную посудину в воду. Федя спрятался под кепку и опустил весла.
- Я тебя буду Гришкой звать, - сказал он.
- Хоть Кузьмой, - ответил Гарик. - Только покажи, где лещей брать можно.
- Без промашки, - сказал Федя. - На этом озере я еще без штанов начал рыбалить.
- Вот тип, - сказал я, когда он уплыл.
- Комик, - усмехнулся Гарик.
- К нам чуть свет Сорока приходил...
Гарик повернулся ко мне.
- Сорока?
- Мы лося ходили спасать... Только он погиб. Засосало в болоте. Аленка до сих пор не может успокоиться.
Я рассказал ему, как умирал лось.
- Я бы этих охотников... - Гарик скрипнул зубами. - К стенке!
У него сейчас лицо было точно такое же, как и у Сороки, там в лесу.
- А Президенту я все равно фотокарточку попорчу, - сказал Гарик.
- Это еще бабушка надвое сказала, - ответил я. На вид Сорока ничуть не слабее Гарика.
- Не смог лося спасти, - сказал Гарик.
Глава пятнадцатая
Солнце взошло над озером, а Гриба все еще не было. На кустах испарялась роса. Неподалеку от берега раздавались всплески. Играл крупный окунь. У другого берега в камышах смутно вырисовывалась лодка. Рыбак в ватнике и зимней шапке сидел к нам спиной. Казалось, он спит. Там, где из воды торчали сваи, стлался пар. Создавалось впечатление, будто кто-то в снег наторкал черные головешки. Еще не обсохшие от ночной росы стрекозы неуверенно летели над водой. Гарик молча ходил по берегу. Он нервничал. У самой воды лежали наши удочки, банки с червями. Червей мы накопали еще с вечера.
Утро было прохладное, и хотя мне смешно было смотреть на рыбака в зимней шапке, одеться потеплее не мешало бы. Гарик надел зеленые парусиновые штаны и фланелевую рубашку. Он тоже ежился от холода. Скоро поднимется солнце повыше и станет жарко. Придется все с себя стаскивать.
Дед лежал на крыльце, уткнув морду в лапы. Деду тепло. У него шуба.
Солнце медленно поднялось над лесом. Пять часов. Мы встали с Гариком в четыре. Ждем Федьку Гриба. А он что-то не спешит. Или спит без задних ног, или один уплыл. Пожалел показать нам заветные лещовые места.
Несколько раз подряд плеснуло у самого берега. Я даже успел заметить, как чиркнули по воде красноватые плавники. Окунь малька догоняет.
- Закинем? - предложил я.
И тут из-за осоки показался черный нос Федькиной лодки.
- Я в людях редко ошибаюсь, - сказал Гарик, повеселев.
Гриб спрыгнул с лодки, за руку поздоровался с нами. Сначала с Гариком, потом со мной. К штанам присохла сизая рыбья чешуя. Гриб выглядел заправским рыбаком.
- Проспал? - спросил Гарик.
- Это вы, городские, долго дрыхнете, - сказал Гриб. - А мы народ привычный... На рыбалке я могу два дня не есть, не пить и две ночи не спать. А может, и больше смогу. Не пробовал.
- Говорил, будешь на месте, когда солнце взойдет... - сказал я.
Гриб даже не посмотрел в мою сторону. Он взял банку с червями, заглянул туда и небрежно отложил в сторону.
- Квелые, - сказал он.
- Чего мы ждем? - спросил Гарик.
- Не знаю, - сказал я.
- Хотите лещей? - спросил Федя.
- Шутник, - усмехнулся Гарик.
- Уговор - во всем слушаться меня, - сказал Федя. - Тогда будут лещи... Я вам нынче покажу настоящую рыбалку!
- Чего же мы стоим? - воскликнул Гарик.
- По коням! - скомандовал Гриб.
Мы забрались в лодку и поплыли. Греб Гарик. Гриб сидел на корме и командовал:
- Левее, еще чуток... Так держать! Теперя правым греби. Вот так. Не маши веслами-то... Не видишь, одно поперек стало?
Я удивлялся Гарику. Он беспрекословно подчинялся Федьке. Это на него не похоже. Гарик сам любит командовать. Видно, очень уж захотелось ему поймать двухкилограммового леща и похвастаться перед Аленкой. Я еще ни разу леща не поймал. Подлещики были, а лещи почему-то стороной обходили мой крючок. Лещ - рыба осторожная, и ее на дурака не возьмешь.
Я предложил Гарику сменить его, но он не отдал весла. Мы плыли и плыли, а конца нашему пути все не видно.
Остров остался позади. Солнце ярко освещало его. Блестели зеленые иглы на соснах и елях. Блестел желтый песок. Взглянув на остров, Гарик нахмурился. Пролетели две большие утки.
- Какую крякушку позавчера шлепнул! - похвастался Федя.
- Охота запрещена, - сказал я.
- Для кого запрещена, а для меня нет... Я на этом озере родился и вырос, кто мне запретит?
- Поймают...
- Еще тот на свет не родился, кто пымает Федьку Губина, - с бахвальством произнес Гриб.
- Где ты достал такую замечательную кепку? - спросил я.
- Нравится?
- Еще бы!
- Один человек подарил... Питерский. Приезжал сюда рыбалить. Я ему одно такое место показал.
- Мы туда едем? - спросил Гарик.
- Тот, питерский, взял там за полдня пятнадцать килограммов. Лещи и окуни. И рыба одна к другой. Крупная! Ну, он и подарил мне эту кепку. Носи, говорит, Федя, с гордостью, ты заслужил ее. Так и сказал. Я, мальцы, думаю, это знаменитая кепка. У нас в деревне ни у кого такой нет. Сам председатель сельсовета интересовался, где я такую откопал. Видно, понравилась ему.
- Редкая фуражечка, - сказал я. - Олег Попов и тот бы позавидовал.
- А кто это?
- Великий человек, - сказал я. - Верно, Гарик?
- Попов? Известная личность, - подтвердил Гарик.
- Этот тоже, видать, шишка... На собственном "Москвиче" приезжал.
Остров заслонил наш дом, а мы все плыли. У Гарика на лбу выступил пот. Гриб спрятался под своей знаменитой кепкой и дремал. Озеро раскинулось перед нами на много километров. В одном месте оно суживалось. Когда мы вошли в горловину, Федька открыл один глаз и сказал:
- Якорь!
Я поднял со дна рогатую тележную ось и бросил за борт.
- Очумел? - заорал Гриб. - Кто так кидает? Тихонько надо, голова ни одного уха!
- Ну что ты на самом деле?! - возмутился и Гарик.
- На рыбалке должно быть так: пролетела стрекоза - слышно. А ты полупудовую железяку запузырил так, что черти на том свете и то услышали. Рыба любит тишину, понял?
Не нарочно ведь! Уж так получилось. Вырвалась у меня из рук эта штуковина. Я молча выслушал упреки. Но это было только начало. Не успели мы забросить удочки, как Гриб снова начал пилить меня:
- Ушла теперя рыба... Эх, ты, капустная кочерыжка!
Мне хотелось хлестнуть его удочкой по громадной кепке: ишь разошелся! Может быть, тут и не было рыбы?
- Подымай якорь, - распорядился Федя. - И в другой раз - гляди!
Мы отплыли от этого места подальше и снова встали на якорь. На этот раз я так опустил железяку, что даже не булькнуло. Но Федя все равно остался недовольным.
- Еле поворачиваешься! Пока якорь опускал - на пять метров от ямы отнесло.
Хуже нет - ловить рыбу со старшими на одной лодке. Орут, замечания делают на каждом шагу. То одно не так, то другое не этак. То ли дело с Аленкой. Там я голова: что скажу, то она и делает. А когда надо - и прикрикну. Только я зазря не кричу, я человек справедливый.
На новом месте тоже не клевало. И опять виноватым оказался я.
- Рыба, она за десять верст слышит, - разглагольствовал Гриб. - Она брюхом чует. Принимает колебания.
Гарик хмуро поглядывал на него. Но пока помалкивал.
- Лопнула рыбалка, - сказал я. - Рыба дна дня будет очухиваться от нашего якоря...
- Попробуем в другом месте, - сказал Гриб.
И в другом месте не клевало. Рыба будто сговорилась. Даже ерши-малыши не дергали. Федя равнодушно глядел на поплавок, сделанный из пробки и гусиного пера. Кепка его съехала на самые глаза.