- А шары с человечками в небо кто с острова запускает?
- Померещилось, - вдруг разговорился мальчишка. - Какие человечки, коли остров необитаемый? Мне тоже один раз померещилось... Такая страхотища, не приведи господь. Знаешь, кого я в полдень в лесу увидел? Слона! Не веришь? Ей-богу, слона. Идет, чертина, на меня и этой... хоботой помахивает. А на горбу шимпанзе сидит, чертина, и тыквенные семечки щелкает... Я аж обомлел. Зажмурился - ну, думаю, мама родная, сожрут они меня, сердешного, и косточки раскидают по лесу... Открыл глаза, а их нема. Забыл, как это по научному называется...
- Мираж...
- Во-во, гляди-ка, знаешь! Точно, мираж. Учительница потом растолковала. Бывает такое, говорят, особенно в пустынях...
- Бывает, - сказал я.
- А эта, которая в штанах, где она?
Про Аленку спрашивает. Она читает роман за домом. В тени. А отец с Дедом отправился в Островитино. Нужно купить кое-какие строительные материалы и велосипед. Без транспорта трудновато. До деревни по берегу семь километров. А на велосипеде - раз плюнуть... Откуда он про Аленку знает?
- Ты ее видел? - спросил я.
- Книжки читает, - сказал мальчишка. - Толстые. И с собакой играет. Откуда собака такая потешная? С бородой?
- Зверь, - соврал я. - В два счета может разорвать пополам.
- Сорока говорил, это порода не злая...
- Сорока? - удивился я.
- Все знает! - с восхищением сказал мальчишка. - И тоже книжки читает. Еще толще, чем эта... в штанах. А я чего-то от книжек быстро засыпаю. Может, неинтересные попадаются? Сорока - голова. Маш директор его уважает. И я уважаю. Мы с Сорокой - наипервейшие друзья. Он, правда, постарше, да я тоже парень не промах. Знаешь, какую раз щуку поймал?
Мальчишка выбросил в сторону руки, отмерил. Руки показалось ему мало, он отмерил от груди.
- Думаешь, вру? Спроси у наших - все видели. Еле дотащил до кухни. Хвост по земле волочился. Взвесили - полпуда...
- Или ты врешь, - сказал я, - или весы...
- Ну, может, чуток поменьше. Пять-то килограммов будет. Спроси у Сороки... Он на тракторе работает и на грузовике может. У него есть права. Я тоже могу на тракторе, меня Сорока научил. Он может и на самоходном комбайне...
- А на самолете Сорока не летает?
Мальчишка замолчал и нахмурился. Я заметил, что у него все ноги в цыпках. Наверное, с утра до вечера в воде сидит.
- Чего ты из себя ставишь? - спросил он.
- Трещишь, как сорока, про своего Сороку, - сказал я.
- А ты Федьку Гриба знаешь? - спросил мальчишка.
- У вас всем прозвища дают?
- Ты бы поглядел на Федьку, - засмеялся мальчишка. - Гриб н гриб. Мухомор!
- А тебя как прознали?
- Меня? - мальчишки перестал смеяться. - Никак. Я без прозвища.
- Хочешь, тебе придумаю?
Мальчишка почесал нога о ногу и посмотрел в сторону леса. Приятеля его что-то не видно. Где же этот большой муравейник? Я что-то поблизости его не замечал.
- Васька-а! - позвал мальчишка. Эхо откликнулось, а Васька ни гугу. Лежит, наверное, возле муравейника, отдыхает. Шутка, такую тяжесть тащить. И зачем, спрашивается?
- Умер твой Васька, - сказал я. - От разрыва сердца.
- Здоровый, черт, - ответил мальчишка.
Па пригорке показался Васька, Молча спустился к нам. На плече ссадина - след от бревна. Щека и шея в тине. А лицо довольное.
- Шабаш? - снова спросил он.
- Плыви... - кивнул в сторону острова мальчишка.
Васька мельком взглянул на меня и пошел к озеру. Уже стоя по пояс в воде, он спросил:
- А ты?
- Плыви-плыви, - сказал мальчишка. И Васька, шумно вздохнув, окунулся с головой и поплыл саженками.
Я смотрел на него и удивлялся: здоровый парень, почти на голову выше этого, а слушается. Причем беспрекословно.
Мальчишка взглянул на меня и, потрогав резиновый мешок, сказал:
- Пока.
- Куда?
- Есть у меня дела, - уклончиво ответил мальчишка.
- Придешь?
- Там видно будет... - Мальчишка улыбнулся. - Ты не гляди, куда я пойду. Ладно?
- Военная тайна?
- Не гляди, ладно?
- Катись... - сказал я.
Мальчишка потоптался и пошел к камышам. Я не смотрел на него, но слышал, как он шуршал в камышах. Лодку разыскивает, наверное. Я не удержался и краем глаза посмотрел в ту сторону. Мальчишку было не видно, он с головой спрятался в камышах. Я видел, как шевелились высокие камышовые листья, потом услышал тихий всплеск. Камыши перестали качаться. Я минуты две смотрел на то место, но мальчишку так и не увидел. Вскочив с лодки, я бросился в камыши. Отводя их руками в стороны, приблизился к тому месту, где только что прятался мой новый знакомый. Но его здесь не было. Одна камышина сломана пополам, кувшинка с длинной оторванной ногой плавала тут же, а мальчишки не было. Я сделал еще шаг и сразу ухнулся по шею. Дальше глубина. Мальчишка исчез, провалился под воду. Я долго смотрел на озеро в надежде увидеть желтую голову плывущего мальчишки. Но так и не увидел. А Васька уже был где-то на полпути к острову. Без устали выкидывал из воды руки. Сначала одну, потом другую.
Что-то непонятное творится вокруг. Огонь на острове, воздушный шар с человечком и, наконец, эти странные ребята.
Я не поленился и еще раз обшарил камыши. Мне казалось, что мальчишка прячется где-то рядом. Но и на этот раз я его не нашел. Зато вспугнул крякушу с утятами. Увидев меня, она испуганно крякнула, и в ту же секунду серые комочки исчезли. Так же быстро и непонятно, как этот мальчишка с желтым чубчиком. Выбравшись на берег, я взглянул на остров. Небольшой, километра два в длину и с километр в ширину, он был удивительно высокий. Над водой торчали коричневые искривленные корни деревьев. Они издали напоминали огромные птичьи лапы с выпущенными когтями. Озеро века обмывало остров со всех сторон и сточило берега. Они стали крутыми и неприступными. Верхняя кромка берега, поддерживаемая корнями деревьев, далеко выдалась вперед. Сосны стояли на берегу как крепостная стена. Даже в лесу не видно таких высоких деревьев, как на острове.
Врет мальчишка, что остров необитаемый. Кто-то живет на нем. Ночью зажигает костер, а днем запускает в небо воздушные шары. И вертолеты, пролетая над островом, делают круг. А может быть, все это я придумал? Шар с человечком могло занести к острову с другого берега. А вертолеты в это время пролетали над озером совершенно случайно. И огонь ночью мог зажечь рыбак. Возможно, с другой стороны к острову легче пристать, чем с этой, которую я видел. Если все так, то я открою этот остров, как Робинзон, и придумаю ему красивое название. Я стал вспоминать, как назвал свой остров Робинзон Крузо, но так и не вспомнил.
Глава седьмая
В обед неподалеку от нашего дома остановилась "Волга". Колеса в грязи, бока исхлестаны ветками. От шоссе до нас двенадцать километров по проселочной дороге. Когда дождя нет, дорога хоть куда, а стоит дождю пролиться - расползается как кисель. Наверное, ночью дождь прошел, раз машина так измазалась. Из "Волги" вылез высокий человек. Обошел машину вокруг, заглянул под низ. Не знаю, что он там увидел, но лицо его стало кислым. Потом пошел в сосновый бор. Вернувшись, сел за руль и прямо по лесу, меж стволов, тихонько повел машину. В кабине сидели еще двое. Еловые лапы цеплялись за кузов, под колесами потрескивали сучки. "Волга" скоро остановилась. Дальше не проедешь: лес стоит стеной. Не только машина мотоцикл не продерется. Из кабины вылезли мальчишка и молодая женщина. Они стали выгружать из багажника свертки. Автотуристы. Палатку разворачивают. Жить тут будут. Аленка (она сидела с книжкой на крыльце) тихонько присвистнула.
- Это они, - сказала она.
Как же я сразу-то не узнал! Это была та самая "Волга", которая нас хотела подвезти, а мы отказались. Пепельная, только очень грязная. И мальчишка тот самый. Только тогда он был в черной рубахе, а сейчас в свитере. Но сегодня не он сидит за рулем, а мужчина. Наверное, знакомый его. Или дядя. Мы еще приглашали их сюда. Отец приглашал.
- Ну, теперь, рыба, держись, - негромко сказал я.