— Я человек мирный, — сказал я.
Аленка засунула веник под крыльцо и тут же вернулась с книжкой. Уселась на скамейке и стала читать. Мальчишки сидели на берегу и, поглядывая на остров, негромко переговаривались. Обсуждали план нападения. Дед крутился возле них, знакомился. С Гариком они были знакомы. Хотя и не испытывали друг к другу нежности. Федю Дед не любил. Поэтому не стал задерживаться возле него. Зато трое незнакомых мальчишек надолго привлекли его внимание. Он даже забрался в лодку и обнюхал все снаряжение. Парни дружелюбно переговаривались с Дедом, и он оставил их в покое. Свищ небрежно оттолкнул Деда ногой, когда тот приблизился к нему. Я думал, Дед схватит его, но он только заворчал.
У нас кончились дрова. Я взял топор и пошел в лес нарубить сухих сучьев. Гарик направился за мной. Опять будет уговаривать, чтобы я показал вход. Сушняк валялся сразу за домом. Я собирал, а Гарик рубил и складывал в кучу.
— В другом месте удишь? — спросил я.
— На Каменном Ручье были с ночевкой, — ответил Гарик.
— На спиннинг?
— Лучили, — сказал Гарик. — Карбидный фонарь и острога. Большая рыба ночью стоит на месте. Подъезжай на лодке и коли. Не понравилась мне такая рыбалка. Это не спорт.
— А почему она стоит?
— Спит, наверное.
Я представил озеро и сонную рыбу, которая стоит на одном месте и чуть шевелит хвостом. К ней медленно подплывает лодка. На рыбу направляют луч и взмахивают острогой… Из рыбины хлещет кровь, она дергается на остроге.
И кто только придумал на бедную рыбью голову столько бед?
— Сорока, оказывается, насолил всем в деревне, — сказал Гарик. — Один раз в него пальнули из ружья — все равно не угомонился!
— За что?
— За сеть, которую он весной порезал. Я вспомнил про вмятину на подбородке Сороки. Вот откуда она! Дробина попала.
— Ружья не испугался — вас и подавно, — сказал я.
— Только бы на остров попасть.
— Ну заберетесь на остров, а они вас оттуда в воду. Кверху тормашками.
— Алена сегодня что делает? — спросил он.
— Спроси у нее, — сказал я.
Гарик посмотрел на меня и ничего не ответил. Не нравилось ему, что я с Сорокой в хороших отношениях. Гарику хотелось, чтобы я был с ним заодно. Против Сороки. Чтобы я вход показал и все такое. Не могу я Президенту такую свинью подложить. Ему и так из-за нас с Аленкой попало от ребят…
— На вашу лодку можно рассчитывать? — спросил Гарик.
— На это дело — нет, — ответил я.
— Я просто так, — сказал Гарик. — Она нам и не нужна.
— Ну и прекрасно, — сказал я.
Мы связали веревкой нарубленные сучья. Я хотел взвалить на спину, но Гарик сам взял. Мне досталась маленькая вязанка и топор.
Аленка стояла на берегу в окружении мальчишек. Мы с Гариком одновременно подумали, что они ругаются, и прибавили шагу. Но Аленка не ругалась. Наоборот, она смеялась, слушая Свища. А тот, размахивая руками, что-то заливал ей. Остальные ребята тоже улыбались.
— …Я ему говорю, — рассказывал Свищ, — насыпь на снег клюкву, а тетерев начнет подбирать ее. Клюква-то кислая, он сморщится, закроет глаза, а ты хватай — и в сумку!
— И поверил? — смеясь, спрашивала Аленка.
— Я чуть со смеху не помер… Рассыпал он эту клюкву на тропинке, а сам за сосну спрятался. Целый час простоял, чуть нос не отморозил, а тетерева все нет… — А вот один охотник научил другого зайцев ловить, — стал рассказывать Федя. — «Насыпь, — говорит, — табаку на пенек, заяц понюхает и как чихнет! А носом-то об пень! И лапы кверху… Не надо и ружья».
Послышался шум моторки. Ребята стали серьезными. Приближалась лодка. В ней сидели отец, Сорока и другие ребята. Свищ подал знак, и мальчишки, пригнувшись, кинулись в лес. Моторки всего на минуту остановилась. Отец вылез, и лодка, круто развернувший, понеслась к острову. Интересно, заметил Сорока ребят или нет? Если и заметил, то виду не подал. Как только моторка скрылась за камышами, мальчишки снова подошли к нашему дому.
— Здравствуйте, рыбаки! — поздоровался отец. «Рыбаки» вразнобой ответили.
— Почему не заходишь? — спросил отец Гарика.
— На рыбалке был, — ответил он.
— Дом большой, — сказал отец. — Живи у нас.
— Спасибо, — ответил Гарик.
Отец вошел в дом, а ребята стали совещаться перед сражением.
— Топить будем их, как котят, — сказал Свищ.
— По-настоящему? — спросил один из мальчишек.
— Покойников не надо, — ответил Свищ.
— А если не заберемся на остров? — спросил Гарик.
— С «кошками»-то? — сказал Свищ.
— Обрежут веревки…
— Не успеют!
— Президента я беру на себя, — сказал Федя. Сегодня он был при кепке. И, естественно, обрел свой настоящий вид и уверенность.
— Для Президента я приготовил гостинец… — сказал Свищ.
— Я с ним буду один на один, — сказал Гарик.
— Я и Федя — на весла, остальные ложитесь на дно лодки. И не шевелиться… Главное, подобраться незаметно, а у острова я дам команду.
— Подождите, я воду вычерпаю, — сказал Гарик.
— Не беда, коли брюхо замочишь, — сказал Свищ. — Все в лодки!
Ребята кое как улеглись на дно. Свищ и Федя столкнули лодки в воду и стали грести к острову. Гриб даже удочку выставил: смотрите, мол, плыву на рыбалку.
Тому, кто лежал на дне, было мало приятно. Федя и Свищ поставили свои ноги им на спины.
Мы с Аленкой смотрели им вслед.
— Порыбачить, что ли? — сказал я.
— Нечего тебе туда соваться…
— Должен я наконец поймать своего леща?
Не мог я сидеть без дела на берегу, когда такое на озере затевалось… Не обращая внимания на сестру, я пошел к нашей лодке. Удочки лежали на месте, банка с червями — тоже. Вслед за мной забралась в лодку и Аленка.
— С берега ничего не увидишь, — сказала она.
Глава двадцать шестая
Мы бросили якорь недалеко от острова. Отсюда все было видно как на ладони. Свищ и Гриб шарили веслами в камышах. Я видел клетчатую Федину кепку и кудрявую голову Свища. Ищут вход. Совсем в другом месте. Вот они обогнули остров и исчезли из вида. Бедный Гарик, лежит в луже, а на спине — грязные пятки Феди Гриба.
Я знал, что с той стороны искать вход — пустое дело. А пока они проплывут вокруг острова, можно удочки закинуть. Глубина была порядочная, и пришлось поднять поплавок к самому концу удилища. Аленка последовала моему примеру. Но на поплавки мы почти не смотрели. Глаза наши были прикованы к острову.
И вот показались лодки. Сначала одна, за ней — вторая. По-прежнему на веслах двое. Остальные скорчились на дне. Зачем, спрашивается? Сверху все равно заметят их. Лодки врезались в камыши и подплыли к самому берегу. Сейчас начнут осаду. Свищ что-то сказал, и со дна лодок поднялись ребята. Даже отсюда было видно, что Гарик весь промок. Свищ показал рукой вверх.
— «Кошки» будут швырять, — сказал я.
— Кошек? — удивилась Аленка. Я не стал ей растолковывать, что эти «кошки» не имеют никакого отношения к настоящим.
Свищ первым закинул «кошку» на остров. Налег на веревку, и «кошка», выворотив ком земли с травой, бултыхнулась в воду, Свищ снова забросил, на этот раз подальше. «Кошка» крепко засела в кустах.
Неужели Свищ и его войско нагрянут врасплох? Кустарник и деревья стояли на самом берегу, и я не видел, здесь Сорока или в домике. Если в домике, то Свищ и его дружки заберутся на остров. Честно говоря, я бы не прочь подать сигнал Сороке, но как это сделать?
Между тем Свищ полез по веревке на остров. Он упирался в берег ногами и довольно быстро продвигался.
Вот он ухватился руками за кромку берега, подтянулся и вскарабкался на остров. Ну теперь, Президент, держись!
Еще две «кошки» полетели на остров. Сейчас Свищ зацепит их за деревья — и полезут остальные. Я видел голову Свища. Голова поворачивалась из стороны в сторону. Но вот голова исчезла: Свищ прицепляет «кошки». Приготовился лезть Гарик. Он стоял на носу лодки и дергал за веревку.
Полез Гарик. Когда он добрался до середины, веревка как пружина взвилась над его головой, а Гарик с шумом грохнулся в воду. Только ноги мелькнули. Обе лодки закачались на волне. Гарик вынырнул и, фыркая, поплыл к ближайшей лодке. Вода ему попала в нос и в рот. Он крутил головой, отплевывался.