Полковник лишенным интонации голосом докладывал, что сделано по линии КГБ для обеспечения успеха визита. Фразы текли плавно, переходя одна в другую, наводя на посла дремоту. Он уже почти не слушал Гареева, когда тот, все тем же голосом, произнес нечто такое, отчего посол встрепенулся, мучительно ловя ускользающий смысл.
— …Это, безусловно, серьезное упущение, тем более обидное, что я неоднократно об этом докладывал. Скорее всего, мне придется обратиться с этим вопросом непосредственно к нашему высокому гостю.
Гареев замолк, выжидательно глядя на посла. Агафонов потер ладони и пробормотал:
— И что вы предлагаете?
Он до сих пор не уловил окончательно, о чем речь, хотя и почувствовал, что Гареев готовит крупную неприятность.
Полковник раскрыл лежащую перед ним папочку — сердце посла при этом сжалось от скверного предчувствия — и продолжал так же ровно:
— Здесь оперативные разработки на этого вашего Хомутова, незаменимого переводчика.
Агафонов едва удержался, чтобы не поморщиться, словно от зубной боли.
— О том, что пребывание Хомутова за рубежом противоречит целому ряду инструкций, я вам уже сообщал, — гнул свое Гареев. — Вы, однако, не реагировали на это, во всяком случае, о принятых мерах мне ничего не известно. А ведь на Хомутова у меня материальчик, Александр Викторович. Пьяница, стяжатель… Как может такой человек работать в советском загранучреждении, спрашиваю я вас?
— Что, есть факты? — встрепенулся Агафонов.
— Пожалуйста. 28 января сего года в компании с неким Улановым Д. О., пилотом Отдельного авиаотряда, в нетрезвом виде покинули территорию посольского городка и были задержаны столичной полицией. Далее. Во время организованной посольством автобусной экскурсии в город Далах Хомутов отстал от группы и приобрел в местном магазине два магнитофона марки «Панасоник». Заметьте — два!
Галеев даже палец поднял к потолку, чтобы подчеркнуть, насколько серьезно обстоит дело с Хомутовым.
— Ну, приобрел, — попытался возразить Агафонов. — И что?
Гареев сделал вид, что пропустил слова посла мимо ушей. Самое главное у него было припасено напоследок.
— И, наконец, Хомутов позволяет себе высказывания антисоветского характера.
Брови посла полезли на лоб.
— Вот как? — пробормотал он как бы в изумлении.
— Именно. Двадцатого мая, находясь в компании, Хомутов рассказывал анекдот следующего содержания…
Гареев придвинул папку поближе.
— Вот, прошу вас. Заходит Генеральный секретарь в публичный дом…
— Вы что — фиксируете подобные вещи? — еще больше изумился Агафонов. — Я не позволю читать это в моем кабинете! Прекратите немедленно!
Гареев откинулся на спинку кресла и пожал плечами — мол, вольному воля.
— Как вам будет угодно. Но картина, я полагаю, ясна.
Посол усмехнулся про себя. Это не с Хомутовым картина ясна, а с ним, с Агафоновым. Только теперь он оценил взрывную силу папочки Гареева. Не колеблясь, он подсунет ее Шефу, сопроводив комментарием. Что из этого вытекает? А то, что один только Гареев и блюдет в Джебрае интересы Советского государства вопреки небрежению посла Агафонова. Поначалу никак это на Александре Викторовиче не отразится, однако не исключено, что там, в Москве, Шеф заметит как-нибудь к случаю на Политбюро:
— Агафонов? Это тот, что послом в Джебрае? Есть информация, что с бдительностью у него неважно.
И все, ни звука больше, но эти слова упадут не в пустоту, потому что все знают — председатель КГБ никогда не говорит без причины.
Посол извлек из кармана свежий платок и вытер со лба выступивший горошинами пот. Гареев покосился на работающий кондиционер и усмехнулся про себя.
— У вас на сегодня все? — осведомился посол.
— Да, Александр Викторович.
— Благодарю вас. И вдвойне за… — Он запнулся, но потом все-таки закончил мысль: — …За информацию, которой вы столь любезно поделились.
Гареев учтиво наклонил голову, поднялся из-за стола. Агафонову не хотелось заканчивать разговор на этой ноте, он должен был оставить за собой последнее слово.
— Предполагается участие члена Политбюро в военном параде, который будет принимать президент Фархад. Как вы считаете, это допустимо? Нет ли опасности для высокого гостя?
— Исключено, — сказал Гареев. — Все меры приняты. Мы полностью контролируем ситуацию.