- Колька! - обрадовались ребята. Так его и прозвали. Кольке, видно, на острове понравилось, и он остался там. Частенько наведывался в палатки, всякий раз, когда садились за длинный деревянный стол под навесом, тоже приходил на обед. Ночью поочередно совершал обход всех палаток. Однажды напугал Ваську Темного, уколов его в пятку...
Громкие голоса отвлекли Сороку от воспоминаний. Неподалеку на бревна уселись молодые рабочие. В руках бутылки с молоком, бутерброды. Разговаривали громко, смеялись. Сорока понял, что теперь не позанимаешься. Хотел встать и уйти, но тут услышал сипловатый голос Леньки Гайдышева:
- Тут некоторые субчики на собраниях нас грязью поливают... А руководство вон благодарности нашему брату на доске приказов вывешивает!
Это верно, бригаде Бориса Садовского объявлена благодарность за ремонт "мерседеса" какого-то дипломата. Машину привезли на буксире, отказал мотор. Автослесари сумели быстро найти неисправность и отремонтировать заграничную машину.
- Долларами взял или жевательной резинкой? - поинтересовался Вася Билибин.
- Мы с иностранцев не берем, - пришел на выручку приятелю Миша Лунь.
- И зря, - сказал Билибин. - С капиталистов-то как раз и надо драть три шкуры. Обирают же они своих рабочих?
- А ты грамотный, Вася! - хохотнул Длинный Боб. - Может, проведешь с нами политбеседу?
- У меня обеденный перерыв, - ухмыльнулся Билибин.
- Ишь, сидит с книжечкой! - подначивал Сороку Гайдыщев. - Хочет инженером стать... Я бы на месте нашего начальника заочников-вечерников на пушечный выстрел не подпускал к станции...
- Это почему же? - спросил Саша Дружинин.
- Скоро все станут инженерами да начальниками, - продолжал Ленька. - А работать кто будет? Кто будет ключиками-молоточками орудовать? Руки пачкать да бензиновую гарь нюхать?
- Сейчас многие рабочие больше инженеров заколачивают, - сказал Саша. - А ты небось больше самого начальника зашибаешь?
- А ты бы, Сашок, помалкивал, - заметил Миша Лунь.
- Где вот таким, с книжечками, понять душу рабочего человека? - не унимался Гайдышев. - Паразиты, они нам, работягам, дышать не дают...
У Сороки лопнуло терпение, он захлопнул книжку, стремительно поднялся и подошел к рабочим. Серые глаза его не выражали ничего. Разве только сдвинутые темные брови да вертикальная морщина на переносице выдавали гнев. Остановившись перед Гайдышевым, который стал беспокойно озираться на своих приятелей, Сорока сверху вниз посмотрел на него.
- Повтори, что ты сказал, - не повышая голоса, произнес он.
- Пошел ты... - буркнул Гайдышев. Чувствовалось, что он растерялся. Пожрать человеку не дадут...
Сорока нагнулся: схватил его за грудки и, как школьника, поставил перед собой.
Гайдышев сгорбился, втянул шею в плечи, глаза его смотрели зло и настороженно. Длинный Боб спокойно тянул молоко из бутылки и улыбался, Миша Лунь раскрыл рот, выпуклые глаза его моргали.
- Ты хоть понимаешь, что плетешь? - Сорока встряхнул его, будто мешок с отрубями, и Гайдышев чуть язык не прикусил. Слышно было, как в его карманах звякнули гаечные ключи.
- Ну чего ты? - забормотал он. - Убери руки-то!
- Дурак ты, Гайдышев, - с отвращением сказал Сорока и силком посадил его на бревно. - На твоем месте надо как можно реже раскрывать рот... - Он обвел взглядом рабочих. - А вы сидите и слушаете эту чушь... Только подонки могут так рассуждать, как этот... - Он с презрением взглянул на сникшего Леньку. - Еще причисляет себя к рабочему классу... Какой ты рабочий? За рубль маму родную продашь...
Повернулся и зашагал вдоль забора к цеху.
- Ну, гад! Видали, какой правильный выискался?.. - негроко, чтобы не услышал Сорока, пробормотал Гайдышев.
- А что? - сказал Саша Дружинин. - Правильно тебе врезал Сорокин! Противно смотреть, как вы облапошиваете клиентов! С этими масленками... Что, не так?
С лица Леньки Гайдышева еще не сошла растерянность. Сигарета во рту потухла, и он ее с отвращением выплюнул.
- Руки, сволочь, распускает... - пробормотал он.
- А ты - язык, - поддел его Вася Билибин. - Не на того, Леня, нарвался! Где сядешь, там и слезешь!..
- Виданное ли дело - своих перед клиентами подводить? - закипятился Гайдышеи. - Он же при всех набросился на меня... Ладно, человек хороший попался, понимающий... А то ведь скандал на всю контору! Могли бы и с работы турнуть.
- Я ваших дел не знаю, - отмахнулся Билибин и, заметив мастера в дверях цеха, поднялся. - Только сдается мне, что этот парень попусту языком трепать не будет.
- Ну что, Леня, получил по мозгам? - поддел приятеля Садонскнн. - Как говорится, наши не пляшут... Аминь!
Обеденный перерыв закончился. Вслед за Васей поднялись и остальные. Не успели они отойти, как на бревна опустились воробьи, набросились на хлебные крошки, застучали маленькими клювами по пустым консервным банкам.
Мастер Теребилов с вечно недовольным лицом распахнул широкие, обитые железными полосами створки ворот, и со двора на мойку въехал "Москвич-412". Вслед за ним хотел было юркнуть и "Запорожец", но мастер не пустил. Небольшая салатного цвета машина покорно попятилась назад. Испуганно взвизгнул сигнал голубой "Волги": "Запорожец" чуть не наехал на нее. Высунувшись из кабин, водители стали спорить, кто был прав, а кто виноват...
На станции технического обслуживания продолжался рабочий день.
Глава шестая
В пятницу вечером к даче подрулил голубой грузовик. На буксире у него - изрядно помятый спереди "Запорожец", за рулем которого сидел сияющий Гарик. Алена и Сережа бросили игру в теннис и, ничего не понимая, стояли и таращили глаза. А Гарик что-то говорил, размахивая руками, улыбался, но из-за шума мотора слов не было слышно.
Сережа первым сообразил, что произошло.
- Гарик машину купил! Ура-а! - крикнул он и, подпрыгнув козлом на месте, бросился к "Запорожцу". Тем временем из кабины грузовика вылез кудрявый шофер и стал отцеплять буксирный трос. Подошла к машине и Алена.
- Не успел купить - и уже попал в аварию? - сказала она. - И еще радуется!
- Отличная машина, - возясь с дверной ручкой, говорил улыбающийся Гарик.
- Чего ты там застрял? - поинтересовался Сережа.
- Дверцу - черт! - заклинило... - пробормотал Гарик.
- Выйди в другую, - посоветовала Алена.
- Другая вообще не открывается...
- Как же ты туда попал? - удивился Сережа.
- Разве это машина, - подал голос шофер. - Жестянка на колесах... Уж если брать, так надо "Москвич". Или "Жигули".
- Я сейчас принесу открывалку, - невозмутимо предложила Алена. Откроем сверху, как консервную банку, ты через крышу и выберешься...
- Не надо открывалку, крышу можно запросто лбом прошибить, - пошутил шофер.
Гарик с сердцем рванул ручку, и она осталась у него в руке. Лицо у него было такое, что Сереже показалось, он сейчас запустит этой ручкой в кого-нибудь. На всякий случай он отодвинулся и посоветовал:
- Ты через окно...
- Соображаешь... - начал было Гарик, но, метнув быстрый взгляд на Алену, опустил стекло и, с трудом протиснув плечи в квадратную щель, стал выползать из машины, как улитка из раковины. Когда руки его коснулись земли, ноги все еще оставались в машине.
- Сережа, тащи фотоаппарат, я сейчас запечатлею этот исторический момент... - сказала Алена.
Сережа, вцепившись в Гарика, стал помогать тому выбираться из кабины. Шофер, смотав трос и спрятав его под сиденье, с философским спокойствием наблюдал за этой картиной.
- "Москвичек" - это вещь, - заметил он, закуривая. - У моего шурина уже пятый год. Так он горя не знает.
Гарик поднялся с земли, отряхнулся и, лишь сделав несколько шагов, заметил, что один полуботинок его остался в машине. Алена, прикрывшись ракеткой, хихикала. Помрачнев, Гарик сказал шоферу: