Он зашагал дальше, заинтригованный увиденным. Он проходил через узкие переулки, заходил в подъезды домов и стоял там, прислушиваясь, заглядывал в окна квартир, рассчитывая ухватить мгновение когда задернется занавеска или исчезнет любопытная физиономия, стучался в двери и прислонялся ухом, лишь бы уловить хоть мельчайший звук, шорох за ними. Ни одного движения, ни мельчайшего шума. И все же, чем дальше он продвигался вглубь города, чем внимательнее смотрел, тем больше подробностей замечал. Город постепенно допускал его в свои тайны, а может он сам наконец пошел тому навстречу, а не вспять. Теперь он сам искал ответы, напряженно всматривался в мелочи, что могли дать хоть какую-то зацепку. Надписи на стенах, все сплошь грубые, вульгарные, оскорбительные. Вместо привычных светлых окон, лишь наспех заколоченные досками створки. Забитые стоки – обширные лужи. Там где приютился магазинчик, на двери лишь ржавая решетка, с прочно примкнутым замком. Выцветшая надпись «Закрыто» не оставляет сомнений, что магазин закрыт очень давно. Через щель в досках, на заколоченном окне, он смотрит внутрь магазина. К его удивлению, внутри нет разрухи. Чинно расставлена мебель, завернутая в пленку, словно убери ее, отряхни толстый слой пыли и хоть сейчас открывай магазин для посетителей. Чуть-чуть подкрасить, побелить стены и магазин будет как новый. Сколоченные деревянные полки, того же вида деревянные стеллажи, с наклонными лотками. Это бакалея. В лотках когда-то лежал хлеб, еще висят на бечевке металлические щипцы, чтоб брать свежие булки. Но как такое возможно? Хлеб, ароматный, теплый, только из печи, нужен всегда, как можно закрыть такой магазин? И ведь не сказать, что хозяин неряха – магазинчик аккуратный и сделан с любовью – значит понимает в своем деле. Нужно уточнить у министра промышленности. Может тут есть какая-то разгадка?
Он отстранился от витрины и пошел дальше. Повсюду заколоченные окна и двери магазинов. Цветы, кулинария, мастерская сапожника, почта – целая улица закрытых магазинов. Немыслимо.
Обескураженный, запутавшийся, не в силах найти объяснение тому, что он увидел, он решил было вернуться. Его разочаровало это место. Оно было таким неприглядным, таким неуютным. Ему остро захотелось вернуться туда, где все просто и понятно, где все вращается вокруг него, где только и нужно, чтоб не исчезал этот прекрасный мир – не замечать мир другой, мир реальный – суровый, невыносимый, безжалостный, живущий по правилам которые он для него создаст, лишь бы самому никогда не жить в нем.
Вдалеке замаячило что-то призрачно-знакомое. Он ускорился и с учащенным сердцебиением сообразил, что догадка была верной. На стене висела будка с телефонным аппаратом. Стекла будки были выбиты, сама она изрисована похабными надписями, но свод крыши оставался целым. Он зашел под свод будки и прикоснулся к телефонному аппарату. Он не знал чем может помочь ему аппарат, ведь он не знает куда звонить. Но приятная прохлада металлических кнопок, спасительная суть телефонной будки, радовали его. Он снял трубку и приложи к уху, внутри что-то щелкнуло, но гудка не последовало. Он повесил трубку и снова снял, по прежнему тишина. Он набрал случайный номер. Кнопки приятно утопали внутри аппарата, но тот оставался безмолвным. Он и не рассчитывал на то, что телефон работает, слишком откровенно окружающая обстановка говорила об этом и все же это был еще один неприятный укол. Он пошел дальше, не до конца понимая, что влечет его вперед.
Дворник чеканил шаг, размеренно махая метлой над тротуаром. Он старательно выводил ей зигзаг над мостовой, не обращая внимание на происходящее вокруг. Президент догнал его неожиданно, буквально налетев на одной из улиц. Под ноги попалась куча мусора и он разметал ее по мостовой. Дворник подошел, снова собрал разбросанный мусор в кучу, а потому вернулся к тому месту, где прервал работу. Президент обратился было к нему, но дворник и ухом не повел, словно вокруг него не существовало ничего кроме этого тротуара и метлы. И только они и имели значение сейчас. Президент, озадаченный, неторопливо шел за ним и наблюдал за его работой, пока за одним из поворотов, дворника не обтекла с двух сторон группа людей и не уткнулась в Президента. От неожиданности все замерли. Несколько долгих мгновений они смотрели друг на друга, не представляя как себя вести. Наконец один из них, не сводя взгляда с Президента, толкнул своего приятеля в бок и негромко спросил:
– Этот тип не кажется тебе знакомым? Где-то я его раньше видел.
Тот старательно прищурился. И тогда в его взгляде проскользнула искра узнавания, от чего его глаза буквально вытаращились и в них отразился страх. Теперь он узнал. Не отводя глаз от Президента, он наклонился боком к своему товарищу и почти в самое ухо что-то пробормотал. У того тоже глаза на лоб полезли. Пока другие, помоложе, лишь с некоторым любопытством и осторожностью рассматривали этого человека, так странно одетого, в костюм с иголочки, эти двое старательно озирались по сторонам, словно ожидая чего-то.