Райан попытался изобразить улыбку, но не смог.
— Заходи. Мики разговаривает по телефону.
Она провела его в заставленную антикварной мебелью комнату. Тони Нью-Йорк остановился в дверях. Мики, стоя к ним спиной, говорил по телефону. На нем была рубашка в горошек, шорты по колено и мокасины на босу ногу. На руке нагло сверкал золотой «ролекс».
— Ладно, все проверь, потом перезвони. — Он положил трубку, повернулся, и сосредоточенное выражение на его лице уступило место лучезарной улыбке. — Привет, Райан… а сестренка у меня стала ничего, верно?
— Что верно, то верно. — Райан не мог оторвать глаз от Люсинды.
— У нее сейчас каникулы. — Мики обнял сестру за плечи.
— Ты еще учишься? — спросил Райан.
— Я окончила колледж Сары Лоуренс, теперь в аспирантуре Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Специализируюсь по психологии.
— Так и не смог уговорить ее поступить в Гарвард, — сказал Мики.
— Думаю, что с репутацией, которую ты приобрел в Гарварде, за мной установили бы там круглосуточную слежку, — шутливо заметила Люсинда.
— Да брось ты, я был не так уж и плох… Верно, Райан?
— Ты был ужасен. — Райан улыбнулся, вспомнив, как они в студенческие годы проводили выходные в Нью-Йорке.
— Ну ладно, у меня в час теннис. Рада тебя видеть, Райан. — Люсинда протянула руку, глядя ему в глаза… В следующее мгновение она исчезла.
— Пойдем пообедаем, — сказал Мики. — Я заказал столик в ресторане.
Метрдотель проводил их к лучшему столику.
— Райан, — обратился к нему Мики, — не обижайся, но у тебя все в порядке?
— Конечно. Почему ты спрашиваешь?
— Что-то ты паршиво выглядишь. Ты часом не на игле?
— Ты что, спятил?
Райан подумал, что Мики нисколько не изменился: что на уме — то и на языке. В нем сохранилась непосредственность, которая всегда подкупала.
— Люсинда просто красавица, — сказал Райан, чтобы переменить тему.
— Да, милашка. Часами возится с детьми, у которых не все дома.
Мэтр принес меню и приготовился записывать заказ.
— Слушай-ка, Клод, — обратился к нему Мики, — помнишь те vongole,[22] которые я пробовал у тебя месяца два назад?
— Да, сэр, отчетливо помню. — Клод улыбнулся. — Мы еще отправили десять галлонов вашей матушке.
— Вот-вот. Принеси-ка нам на двоих. И настоящий сухой шардонне. «Акация».
Клод, почтительно откланявшись, ретировался.
— Ну так как все-таки поживаешь?
— Скриплю потихоньку, — солгал Райан.
— Я тут кое-кого знаю — так вот, мне шепнули, что ты завоевываешь недобрую славу. — Мики нахмурился. — Что ты вроде как встал в позу, и от тебя все отвернулись. Это не похоже на универсального принимающего, поэтому я и подумал, что надо бы встретиться. — На губах его блуждала улыбка, но глаза оставались серьезны. — Так какие проблемы?
— С тех пор, как не стало Мэтта, все как-то расклеилось. Ну да ладно, выкарабкаюсь. — Райан не забыл, как Мики мгновенно примчался к нему, как только узнал о гибели Мэтта. Он остановился в «Бэль-Эйр» и сам занимался организацией похорон — вплоть до того, что выбирал для Мэтта костюм.
Когда принесли заказ, Мики с жадностью принялся за еду, в то время как Райан безучастно ковырял вилкой в тарелке.
— Слушай, я не хочу лезть тебе в душу, так что, если я покажусь тебе навязчивым, ты мне скажи. Но если вдруг тебе необходимо сменить обстановку, я мог бы тебе кое-что предложить… Может, ты бы немного развеялся.
— О чем ты?
— Есть люди — время от времени я веду с ними дела, — которые хотят выставить на пост президента Штатов своего человека… Я тут говорил с одним своим приятелем, и он сказал, что им нужен кто-нибудь, кто мог бы снять документальный фильм. Я понимаю, для тебя — с твоими «Эмми» и всем прочим — это не самое заманчивое предложение, но если тебя достали голливудские хлыщи, я мог бы позвонить.
— Документальный фильм? — переспросил Райан. — Но я никогда не снимал документальное кино. — Сердце у него готово было выскочить из груди. Что-то подсказывало ему, что он должен соглашаться… лишь бы сбежать отсюда к чертям собачьим. Оставить в прошлом все страшные воспоминания, все кошмарные сны. Он замкнул свою жизнь на себе, и это губило его. Он врал самому себе, громоздил одну ложь на другую, чтобы остаться на плаву, надеясь, что другие не заметят его лжи и он выйдет победителем из того хаоса, который творился в его душе. Никогда еще ему не было так тяжело. Он понимал, что медленно травит себя…