— С нашей стороны было бы глупо светиться всем вместе, — сказал Пол Аркетт.
Мейер перешел к делу:
— Наш план прост, однако потребуется некоторое время, чтобы претворить его в жизнь. Мы решили, что ты будешь Президентом Соединенных Штатов.
Уоллис заметил, как изменился в лице губернатор Невады. Взгляд его вдруг точно потеплел.
— Но как мы это сделаем? — осторожно спросил он.
— Мир стал другим, — промолвил Мейер, поднося к губам бокал с вином. — Радио сделало его меньше, телевидение сделало его еще меньше. Политика все время меняется. Никсон был умнее и профессиональнее Кеннеди и куда больше подходил на роль президента. Но эти тупицы выбрали Кеннеди за его паршивые бостонские манеры и шевелюру кинозвезды. Потому что у Никсона всегда был такой вид, будто его заставляют торговать порнографическими журналами. Телевидение укокошило Никсона. За телевидением будущее. Если ты контролируешь телевидение, ты контролируешь то, что люди видят — что люди думают.
— Мы с Уоллесом уже начали избавляться от недвижимости, — вступил в разговор Джозеф Ало, — чтобы вложить деньги в электронные масс-медиа. Собственная сеть телевещательных компаний пригодится нам для того, чтобы посадить Пола в Белый дом.
— А когда ты будешь там, — подхватил Мейер, — то выгонишь к чертовой матери этих щенков из ФБР, а заодно и из министерства юстиции. Назначишь нового Генерального атторнея,[2] нового шефа ФБР. Ты будешь подбирать ребят вроде Гувера, которые могли бы в нужное время закрыть глаза. А когда соберется Верховный суд, ты начнешь подбирать судей — таких, которым активно не нравится акт РИКО. Либо мы добьемся отмены этого закона, либо нейтрализуем его действие, посадив своих людей в полицию и ФБР. — С этими словами Мейер попытался поставить стакан на столик, но рука у него дрогнула, и вино выплеснулось на пол.
Все, точно завороженные, устремили взоры на оставшееся на бежевом ковре пятно, похожее на пролитую кровь.
Пол Аркетт проснулся с первыми лучами солнца. Мысль о том, что ему предстоит стать президентом, все еще приятно согревала его. Он принял душ и, готовясь спуститься к завтраку, услышал доносившийся из-за окна шум машины — лимузин Джозефа увозил Мейера Лански в аэропорт.
Столовая в доме Ало отличалась необъятными размерами; в центре стоял огромный — сорок футов длиной — мраморный стол, вокруг — роскошные, с высокими спинками стулья, которые Джозеф выписал из Италии. Мики Ало с его школьным приятелем уже были в столовой. Пенни сидела напротив отведенного хозяину дома места во главе стола.
Через несколько минут в комнату бодро вошел Джозеф.
— Ну что, готовы подстрелить пару уток? — спросил он.
Пол всегда считал, что охота — это одно из самых недостойных занятий, изобретенных человечеством.
— Вы запаслись провизией? — спросила Пенни.
— До сих пор. — Пол красноречиво провел большим пальцем по горлу и широко улыбнулся.
Его всегда поражало, как Джозефу удалось подцепить такую женщину. Что она нашла в этом сицилийском мафиозо? Из богатой семьи, образованна, с изысканными манерами… она была подобна жемчужине, которую вставили в дешевую оправу. Полу казалось, она заслуживала большего. Впрочем, возможно, ей нравилось быть женой могущественного человека. Интересно, какая она в постели?
Мужчины прошли в кабинет, где в застекленных дубовых стеллажах хранились дробовики двенадцатого калибра.
Пол выбрал английскую двустволку «пурди» с фирменным клеймом на ложе и золотой пластинкой на комле ствола.
— Штучная работа, — одобрил его выбор Джозеф. — Обошлась мне в сотню «косых», так что не утопи где-нибудь в болоте, Пол.
Джозеф взял себе пятизарядную «беретту» с гравированным стволом.
Они тронулись в путь, держа дорогостоящие стволы наперевес с открытой казенной частью. У Мики Ало в руках также был английский, ручной работы «пурди» — с миниатюрным стволом, как раз под его пухлые короткие ручонки. Рядом с ним, без оружия, шел Райан Боулт.
Рекс еще не вышел из щенячьего возраста и резвился как мог. Он то принюхивался, водя носом по ветру, то без всякой видимой причины принимался лаять, то, высунув язык, весело носился из стороны в сторону. Когда Джозеф Ало строго покрикивал на него, он оборачивался и поднимал голову, всем своим видом вопрошая: «Что случилось, ребята?».