– Совсем ничем?
– Совсем ничем.
– Он преувеличивает, – ответила вместо него Берит. – В данный момент он безработный, но он ищет и каждый день ходит на общественные работы. Там дают талоны в столовую.
– У вас есть образование? – спросила Аня.
– Для того, чем я занимался всю жизнь, не нужно было образование, – ответил Арне, и в его словах чувствовалась давно угасшая злость. – В армии мне платили хорошо, а теперь армию сократили, и я обычный безработный.
– На войне в Индии мой Арне был капитаном, командиром стрелкового полка, – ответила Берит. – А в подчинении у него были Лукас, и…
– Да, он мне спуска не давал, – подтвердил Лукас.
– …потом война закончилась, и армию сократили. Лукас теперь всю жизнь будет получать неплохую пенсию за своё ранение, а мужу не повезло – его не задела ни одна пуля, ни один осколок гранаты не угодил в тело, и даже москит не заразил его малярией. Ему дали лишь фиксированную компенсацию – тридцать тысяч долларов, которые уже закончились.
Много раз Аня слышала, что война в Индии нанесла огромный вред мировой экономике. Каждый из тхари потерял часть своего состояния, лишь один человек заработал на той войне – Эдуард Келвин. Он поддерживал генерала Сераджа, а тот, хоть и проиграл её, принёс «Транстеку» выгоду.
С тех пор экономика перестала справляться с расходами на содержание армии, и её бюджет сократили. Сотни тысяч людей остались без работы. Вместо них в армиях всё больше стало появляться дронов, и это многим не нравилось.
Совершенно не к месту у Ани возникла мысль, что компенсация военному примерно равна стоимости супа, который вчера съел Артур. Раньше ей не приходило в голову, что вещи, которые она покупала в магазинах, настолько дорогие. Одна лишь заколка, которую у неё сегодня отобрали хулиганы, могла обеспечить едой эту семью на целый год.
– Теперь понимаешь, почему я не хотел приводить тебя сюда? – спросил Арне, впервые посмотрев Ане в глаза. – Каждый лишний желудок сильно влияет на наш бюджет. Даже такой маленький, как у тебя.
– Не преувеличивай, – возразила Берит. – Накормить мы всегда можем кого угодно.
– Ну да, – произнёс Арне очень тихо. – Поэтому я работаю за талоны в столовую.
– Где ты обычно ночуешь? – спросила Берит у Ани.
«На кровати из ясеня, каштана и вишни, инкрустированной золотом и изумрудами, имеющей в основании шесть тысяч пружин», – хотела бы ответить Аня, но это была очень неудачная шутка.
– Где придётся, – ответила она, придерживаясь своей легенды. – Где тепло и тихо.
– Тогда тебе повезло, – сказала Берит. – У нас есть ещё одна кровать, и в ней как раз тепло и тихо. Оставим её?
– Конечно, оставим, – подтвердил Арне с неохотой. Это был не тот вопрос, на который можно было ответить по-другому.
Опять Аня почувствовала укол вежливости. Она понимала, что стесняет этих людей, но идти ночевать на улицу совсем не хотела.
Квартира состояла из двух комнат. В зале стоял раскладной диван, на котором спали родители Лукаса, а сам он ночевал в спальне на одной из двух широких кроватей. У Ани даже не возникло вопроса, почему кроватей две.
– У нас здесь такие правила, – обратился к ней Лукас. – Я сплю у дальней стены. Такие малявки, как ты, меня не интересуют, так что я переодеваюсь прямо здесь в любое удобное время, а ты, если стесняешься, иди переодеваться в ванную. Я уходить из комнаты не буду. Второе – никакого храпа, я сплю очень чутко, так что, если будешь мешать спать, накрою твою голову подушкой и придушу. Всё понятно?
– Да, а если будешь храпеть ты, то придушу тебя я.
– По рукам!
Лукас быстро забрался под одеяло и отвернулся к стенке. Аня отправилась в ванную, там, у зеркала, стоял Арне и срезал бритвой дневную щетину.
– Я вас не обременяю? – спросила она, хотя сама понимала, что этот вопрос глупый.
– Полотенце – вот, мыло – вот, – ответил он, когда закончил, и удалился.
Настолько страшную ванную она видела впервые. Плитка было старой, пожелтевшей, маленькая лампа под потолком давала совсем немного жёлтого света. В узких помещениях у неё появлялась клаустрофобия. Хоть она и понимала, что квартира для среднего класса самая обычная, но не могла заставить себя к чему-нибудь прикоснуться. Ане казалось, что, дотронувшись до занавески или ручки крана, она подхватит неведомую болезнь, заразится и сама станет как эти люди, живущие в таких ужасных условиях и даже не замечающие этого. У неё дома двенадцать ванных комнат, три из которых для обслуги, и площадь каждой – не менее двадцати метров, с широкими окнами и целым набором гигиенических и ароматических средств.