Ячейки сетки были разной величины и, чтобы пройти хотя бы одну, приходилось делать замысловатые движения ногами, чтобы не упасть и не сломать себе шею. Он видел, как за ним идет Шторм. Словно кузнечик, он перепархивал со столбика на столбик, при этом как-то грациозно балансируя.
— Володя, не спеши, время еще есть, — крикнул Шторм и Путин за эти слова мог бы его расцеловать.
Когда он дошел до половины сетки, почти вся группа уже была в воздухе. Однако тот, кто поднимался на тарзанью горку последним, на четвертом столбике потерял равновесие и полетел вниз. При этом он успел ухватиться за веревочную перевязь, которая, видимо, служила своеобразной страховкой.
Поднявшись на две трети тренажера, Путин стал отдыхать. Ему казалось, что в икрах ног накачен раскаленный свинец, настолько они были разгорячены и тяжелы. Ладони покрылись пузырями, и он знал — скоро начнут лопаться и кровоточить.
Он подождал, когда до него добрался Шторм и в деликатной форме высказал ему, что думает об этой тарзаньей горке:
— Вы, случайно, Андрей Алексеевич, за это новшество госпремию не получили? — отдыхиваясь, спросил президент.
— Сначала получил по шее. Начальство сказало, что это ненаучно… Пришлось обратиться в институт физической культуры, к светилам. Три месяца они ходили с целым взводом студентов из того же института и все сверяли с помощью датчиков и другой, мне неизвестной, техники. А вывод прост: при преодолении тарзаньей горки работают все мышцы, тренируются вестибулярный аппарат, эндокринная система, а поскольку тут порядочная высота, то и адреналин повышается… Хотя и не у всех… А я смотрю вы, как белка, скок да скок…
— Не смейтесь, я два раз чуть не спикировал носом в землю.
— Это только кажется, здесь редко кто падает…
— А этот парень, — Путин глазами указал на человека, который делал вторую попытку покорения горки.
— У него слишком короткие ноги, не рассчитал с шагом. Но я уверен, сейчас он взбежит сюда, словно кабарга. Но силы надо беречь, у нас впереди еще несколько километров и целый ряд сюрпризов.
— Типа этой тарзаньей горки?
— Да нет, стандартная, годами наработанная полоса — рвы с водой, трехметровый барьер, горящий дом, туннель с газом, небольшое болотце и несколько сопок.
— Неплохо… Придется все это вспомнить, — Путин развернулся и снова покарабкался вверх.
— У нас еще есть время передумать, — крикнул ему в спину Шторм.
— Нет, время уже ушло. Если все это преодолевают другие, то мне сам бог велел пройти этот терренкур…
…Подходил к концу первый час гонки.. От десяти человек, вышедших на дистанцию, осталось четверо. Путин не видел их лиц, они не видели его лица, но все понимали, насколько трудными были оставшиеся за плечами километры.
Шторм старался держаться рядом с президентом и на всем протяжении трассы у него в голове, словно дятел, стучала мысль: «Ну зачем ему вся эта хреновина?» Это был рефрен в кутерьме мыслей, которые его сопровождали в этой изнурительной гонке. Которой, казалось, не будет и конца.
Впереди замаячило строение: стена с квазиокнами — четыре этажа. Когда они подбежали ближе, Путин разглядел рядом сложенные штурмовые лестницы. Шторм первым взял одну из них и бросив: «Делайте как я» , устремился к стенке. Перекинув ногу через подоконник первого окна, он поднял штурмовку и крюком-пилой зацепил ее за подоконник второго этажа. Через минуту, а может, меньше, он уже был на самом верхнем этаже. Вторым достал его тот, кто был главным в группе, детина с невообразимо огромными ручищами.
Путин, схватив лестницу, попытался зацепиться крюком за второе окно, но она, потеряв равновесие, навзничь упала на землю.
— Только не тушеваться, — сверху его наставлял Шторм. — Вторую руку клади на шестую ступеньку и рывком бросай от себя.
Но когда лестница все же зафиксировалась, ноги его наотрез отказались идти вверх. Они, словно пластилиновые, гнулись, но не распрямлялись, мышцы будто свела какая-то не щадящая сила. Но он, видя, как по другим рядам взбираются наверх курсанты, преодолел слабость и с помутившемся сознанием начал взбираться наверх.
Шел восьмой километр гонки.
— Может, дадим отбой? — сзади прогудел Шторм. — Загонять себя не следует…
— Где это наше знаменитое болото? — вместо ответа спросил президент.
— Скоро будет, но мы его можем обойти, — Шторм прибавил шагу и сравнялся с Путиным. — Я всегда верил в тебя, Володя, но то, что ты делаешь сейчас, для меня непонятно.
Переход на «ты» остался незамеченным и странно было бы в такой ситуации выкать.
— Так надо, — Путин ощущал как под одеждой текут струйки пота. Он дважды высыхал и снова окунался в липкую паутину пота. И больше всего хлопот ему доставлял шерстяной шлем-маска. Под ним было настоящее пекло. Кожа зудила и чесалась, глаза залепили взмокшие ресницы, на затылке сгущалась тупая боль. Он понимал, что такое напряжение бесследно не проходит…
…Чтобы отвлечься от неприятных физических ощущений, он начал вспоминать свои молодые годы, учебу в разведшколе и первый марш-бросок по этой же тропе. Но тогда ему было двадцать пять, а не без малого пятьдесят, половина которых прошла в кабинетах. Он вспомнил один эпизод, случившийся с ним в Германии, на окраине Мюнхена. Реализацию своей первой вербовки. Это был главный инженер ганноверского завода по изготовлению промышленных компьютеров последнего поколения, которые американцы использовали для моделирования ядерных взрывов в лабораторных условиях.