Получасом позже, когда Эльга устала от созерцания стен, сложенных из толстых брёвен и извелась самокопанием, она встала и слегка прихрамывая на повреждённую ногу, вышла на крыльцо.
На краю поляны, возле самого леса, уже знакомая Эльге женщина, отважно дралась с мужчиной. По выражению лиц обоих соперников, она догадалась, поединок носил учебный характер. Увлёкшись наблюдением за ударами, блоками и уходами, Эльга не сразу заметила что за поединком наблюдают ещё трое зрителей — мужчина преклонного возраста, парень, совсем не похожий на жителя Ланды и ещё одна женщина, выглядевшая несколько старше первой, но не намного.
— Подходи, не стесняйся, — не оборачиваясь к ней пригласила женщина.
Приблизившись к троим зрителям, Эльга с удивлением узнала Винта.
— Я не верила, что ты приверженец ренегатов, — с обидой в голосе, заявила Эльга, едва Винт, оторвавшись от зрелища поединка, посмотрел на неё.
— И правильно делала, — парень широко улыбнулся, казалось его нисколько не задело обвинение Эльги, — я действительно не принадлежу к тем людям, я…
— Но что ты тогда делаешь в лесу? — перебила она, с гневом непонятным даже ей самой.
— Живу я тут, как и все нормальные люди, — с вызовом ответил Ветерок, и посмотрел на учителя в поисках поддержки.
— Нет, — выдохнула Эльга, — так не бывает, ты совсем не похож на остальных.
— Во Вселенной случаются и не такие антабусы, — весёлым голосом заявил мужчина, продолжая при этом поединок с женщиной.
— Пап, хватит поддаваться, — неожиданно заявила женщина, хотя на взгляд Эльги мужчина вкладывал в свои удары силу, способную свалить с ног и здорового мужика.
Когда мужчина и женщина закончили свои занятия и фыркая умылись холодной водой, началось самое интересное. Старший из мужчин подошёл к ней и предложил.
— Пойдём в дом, отведаем что боги послали.
Эльга пожала плечами в знак согласия и вместе с остальными вернулась в дом. Её несколько озадачивал тот факт что никто не спросил её имени, как впрочем и не представился сам. Кроме Винта она в этой компании не знала никого.
Устроившись за пустым столом Эльга некоторое время гадала о причине по которой никто не спешил подавать на него еду. Ещё на улице, при упоминании о пище у неё предательски заурчало в желудке.
Словно из воздуха возникшая скатерть с замысловатыми рисунками неизвестных животных, заставила Эльгу вздрогнуть. А когда, сопровождаемые хлопками воздуха, на столе начали появляться различные яства, Эльга зажмурилась и ущипнула себя за ногу и цыкнула от боли, раскровенив тонкую ещё кожу на одной из многочисленных ран.
Несмотря на резкую боль, разум отказывался поверить в реальность происходящего перед глазами. Переборов страх неведомого и собрав в кулак свою волю, Эльга напомнила себе что она в первую очередь разведчик и её работа заключается в наблюдении за всем неизвестным. Хотя за ней самой, Эльга это чувствовала, внимательно наблюдали.
Старшая из женщин, время от времени поглядывала на Эльгу взглядом сопереживания и мудрости. Эльга словно слышала её тихий голос: "Сочувствую тебе девочка, в один миг потерять всех друзей и стать чужой своему народу…"
"Но почему?", — вопрос так и не слетел с губ Эльги, но ответ пришёл. И совсем не от женщины.
"Ещё не время для ответов, как впрочем и для вопросов. Наблюдай, сейчас время это позволяет", — из-за спины пришёл, такой же не ощутимый ухом, ответ.
Эльга и до этого чувствовала присутствие в комнате ещё одного человека. Казалось он стоит за спиной и ласково поглаживает её по плечу.
Метнув взгляд за плечо, она никого не увидела. Лишь присмотревшись внимательней, заметила умывающегося фырка устроившегося на узком подоконнике и смотрящего на неё чёрными бусинками глаз.
— Пригласи свою сестру к столу, — заговорил бородатый мужчина, едва она повернулась к столу, — ведь именно ей ты обязана жизнью.
— Но… — попыталась возразить Эльга, как любой житель империи она не верила в разум животных.
Припомнив последние события перед взрывом, она уже начала сомневаться. Ведь ей как разведчику не раз приходилось встречаться с этими животными на лесных тропах. И не разу они не пытались на неё напасть, ограничиваясь лишь громким фырканьем в тех случаях когда нарушали их покой.