– Боже мой, что он пристал? Что за таблетки? И кто вам сказал, что у меня голова болит. Мне ничего от вас не надо. Идите спать. Зачем мне ваши таблетки?…
– Что вы так испугались? – попытался он ее урезонить. – Я даю вам таблетки бесплатно. Это вам мой презент, сувенир, понимаете? А если голова у вас не болит, то расскажите, что слышно у вас в Хмельнике? Как жизнь?
Тетя Хася Карасик развела руками.
– Хотите знать, что у нас слышно? Что говорят, то и слышно!
– О'кей! – усмехнулся он. – Вы, миссис Карасик, вижу, дипломат! Если бы жили у нас в Штатах, то смело могли бы стать советником у президента!
– Что? Советником? Каким, еще советником? У самого президента или у такого, который пуговицами промышляет? – окинула она его удивленным взглядом.
– У настоящего.
– Тогда я еще подумаю, – сердито сказала она, – покамест мне не плохо у. моего президента, Настасьи Петровны. Как вы там сказали: отель-корпорейшн?
Но тут тетя Хася Карасик решила, что немного переборщила, и добавила:
– Утром, когда выспитесь, пройдетесь по городу, сами увидите, что у нас в Хмельнике. Что я вам буду говорить, если правда, что вы когда-то у нас жили и имели мельницу, то теперь города не узнаете. Все строят и строят. Есть новый кинотеатр, Дом культуры. Большой универмаг. Там, кстати, найдете неплохие пуговицы, хоть нет у нас пуговиц-корпорейшн. Но главное у нас – курорт. Водолечебница. Поликлиника. А на наш отель-корпорейшн не обращайте внимания. Скоро его совсем снесут. Уже начали строить гостиницу. Там, на берегу нашего Буга, будет красавица гостиница. И когда вы в следующий раз приедете к нам, мне не придется вас укладывать на раскладушке или на продавленном диване. Мы вам тогда выделим отдельный номер с ванной, туалетом. Говорят, что уже выписали новую мебель, ковры, пылесосы, ну и разные там утюги и полотеры. Словом, будет рай. Приедете к нам когда-нибудь еще, сможете зайти в клинику, получить радоновую ванну и сразу станете молодым, красивым. Все ваши болячки,, если таковые у вас имеются, сразу исчезнут.
– Что вы говорите! Вот как? – удивился Джейкоб. – Очень интересно. Какие же у вас ванны? Что-то не слыхали мы в Штатах.
– Вот тебе и на! – всплеснула руками тетя Хася Карасик. – У нас нашли давненько уже радоновую воду. Понимаете? Источники такие. Вы себе не представляете, что это за вода. Мечта. Просто творит с людьми чудеса. Очень жаль, мистер Джейкоб, что у вас нет радикулита, ревматизма, ишиаса, коликов и других каких болячек. Очень жаль. Мы бы вас й два счета вылечили. Родная мать не узнала бы вас. Можете мне поверить на слово. Удивительные ванны. К нам приезжают со всех концов страны больные на костылях, в колясках, приносят людей на носилках, и стоит этим несчастным калекам пройти курс лечения, принять, значит, несколько радоновых ванн – как сразу бросают свои костыли, коляски, носилки и другие причиндалы и уходят на своих ногах, как новорожденные. Какая-то у нас волшебная вода. Зачем вам больше, мистер Джейкоб, в прошлом году, не про вас будь сказано, меня схватил радикулит. Ну, просто не могла разогнуться. И что же вы думаете, побежала в нашу водолечебницу, и мне прописали двенадцать ванн. После этого вы бы посмотрели, как я плясала фрейлехс, гопак и мазурку на свадьбе у моей племянницы!
– Что вы говорите, миссис Карасик! – оживился гость, и его глазки быстрее забегали. – Это ведь замечательно! Но скажите мне только правду, во сколько обошлась вам
эта сделка?
– Боже мой, какая сделка?!
– Я имею в виду, сколько заплатили за эти ванны? Сколько выложили долларов?
– Опять вы со своими долларами! – возмутилась тетя Хася Карасик. – Что вы за люди? Только и слышишь от вас: доллары и доллары. Будто с Луны свалились. У нас лечат совершенно бесплатно, без копейки денег. Вы понимаете, что я говорю? Наоборот, больным у нас еще доплачивают. Дают соцстрах. Скажите, вы член профсоюза, мистер Джейкоб?
– А что это такое – член союза? – уставился он на нее близорукими глазами.
– Боже, мой, какой-то странный человек. Дикарь. Не знает, что такое профсоюз, местком. А еще презес, президент целого корпорейшн! У нас каждый школьник знает,
что это такое, а он…
Тетя Хася Карасик явно растерялась, не зная, как объяснить этому тупице, что такое профсоюз в Хмельнике.
– Ну, как бы вам растолковать это? Организация такая. Мы собираемся на собрания, заседания, платим членские взносы… Ну, чего тут непонятного?
– О, ее. Ол раит, теперь я понял, – оживился он, – это значит юнион?
– Что? Ладно, уж пусть будет по-вашему! – облегченно вздохнула она и отерла вспотевший лоб рукой. – Вижу, что с тех пор, как сбежали из Хмельника, научились таким словам – просто смех берет: юнион… О'кей, ее… Но пусть будет по-вашему, ладно.
Он достал из кармана большую закопченную трубку и закурил. Долго думал, затем спросил:
– Так вы говорите, что у вас тут лечат без денег? Неужели ваши Советы настолько богаты, что могут себе позволить не брать у больных денег за ванны? Им, Советам, разве не надо делать бизнес? О, миссис, мне бы ваши радоновые ванны, я бы показал, как можно делать доллары! Я бросил бы пуговицы и создал бы у вас большой корпорейшн. Моим компаньоном в этом бизнесе стал бы сам Рокфеллер! Что я говорю – Форд! Я плюнул бы на эти дурацкие пуговицы. Подписал бы с вами сделку, контракт, платил бы вам проценты из выручки. Это ведь знаете – золотое дно. Сам Рокфеллер…
– А что это такое – Рокфеллер? – уставилась на гостя тетя Хася Карасик.
Джейкоб насупил брови, надулся, как индюк:
– Рокфеллера не знаете? Как же так, не знать Рокфеллера! Это у нас в Штатах такой человек…
– Ну, короче, а чем он там у вас занимается, где он работает?
– Он у нас нигде не работает, ничем не занимается!
– Странно. Значит, он бездельник? Тунеядец по-нашему?
– Нет, что вы…
– Что же он – инженер, механик, дамский портной, терапевт?
– Нет, что вы, миссис, берите выше.
– Ничего не понимаю, – рассердилась она, – молодой он, красивый, здоровый, интеллигентный?
– Нет, о чем вы говорите! – махнул гость рукой. – Он не молодой и не красивый, не инженер, не ученый, но он У нас в Штатах стоит, чтоб не продешевить, сто миллионов долларов. Понимаете?
– Нет, не понимаю.
– Что ж вы не понимаете? Не зря у нас говорят – • волос длинный, а ум короткий… За него у нас дают, его оценивают в сто миллионов долларов! Вот… Понимаете?
– Нет, ничего не понимаю. Выходит, он, этот ваш Рокфеллер, не инженер, не портной, не доктор, не работник. Ни то ни се? У нас за такого ломаного гроша не дают.
Но гость уже не прислушивался к ее словам. Он думал о другом. Хотя бы ему отдали эту воду за реквизированную мельницу и дом. Еще он думал: как это здесь лечат без денег? Во всех странах, где он побывал, где имеются водолечебницы, хозяева, корпорейшн гребут лопатами золото, делают колоссальные бизнесы, а здесь, в Хмельнике, есть радоновая, лечебная вода, но не умеют делать здесь капитал, не научились получать прибыль. Глупцы! Без единого доллара отпускают ванны.
Он был потрясен и не находил слов для возмущения.
И тут вдруг Джейкобу пришла в голову идея: может, и у него найдется какая-нибудь болячка, которую можно здесь лечить? Если без денег, то почему бы не попытаться?