Отмечу, что в странах БРИКС есть возможность легко получить доверие и политические симпатии женщин. В России после распада Советского Союза идею Международного женского дня отвергли, уверив самих себя, что этот праздник отживший и никто в мире его не отмечает. По-видимому, привычка плевать в свое прошлое уже стала частью, причем омерзительной, современного российского менталитета. Между тем, 8 Марта -- это символ борьбы за права женщин, за защиту от насилия. Во всем мире по призыву ЮНЕСКО в этот день выпускающими редакторами СМИ становятся женщины, в Западной Европе к этой дате приурочиваются встречи и акции женских обществ. Так что это замечательный и действительно международный праздник. Его легко снова политизировать и от обязательных цветов перейти к объявлению войны насилию в семье, войны против дискриминации и унижения женщин.
Какая это может быть блестящая война! Более того, она сразу станет международной, поскольку и насилие, и дискриминация женщин -- свинцовая проблема быстро развивающихся стран, БРИКС в том числе. Президент, приблизивший к сегодняшним реалиям лозунги Международного женского дня и поднимающий эти лозунги, завоюет признательность миллионов женщин в своей стране и за рубежом.
Вся политика заключается в трех словах: обстоятельства, предположение, случайность
Екатерина II
Есть войны, которые президент не начинает и не контролирует, например мировые кризисы, природные катастрофы. Увы, какие бы внешние объективные обстоятельства их ни вызывали, виноват в них всегда будет правитель. Его обязательно обвинят и в мировом экономическом кризисе, и в последствиях землетрясения (плохо подготовился), и в прочих напастях, вспомним лавинную смену правительств в Европе после кризиса 2008 года. Что делать в таких случаях? Сразу начинать войну -- уже свою, обязательно с опорой на народ; как, например, сделал премьер-министр Японии Нода Есихико после трагедии на Фукусиме. Поклонившись согражданам при выступлении в прямом эфире, он призвал их срочно заменить в домах дешевые лампочки старого образца на дорогие новые, энергосберегающие. Вряд ли это решило проблему дефицита электроэнергии после аварии на АЭС, но зато в войну с катастрофой смог внести свою лепту каждый.
Также стоит вспомнить "Мы можем" -- блестящий лозунг Барака Обамы, очень вовремя прозвучавший в начале 2008 года. Он стал своего рода контрударом в битве с надвигающимися тогда экономическими и структурными проблемами Америки. (К сожалению, дальше лозунга дело не пошло, но это уже другой вопрос.)
Важно и то, что война обычно сплачивает бизнес и общество вокруг власти. Вспомним, как послушно съезжались к тому же Бараку Обаме руководители гигантских международных корпораций в конце 2008 года. Покорно внимали его упрекам об использовании ими частных самолетов, на которых прилетали просить субсидии от государства. Приезжали именно к президенту, не к банкирам и не к парламентариям. Парламент имеет власть, но обязан следовать закону, президент же в случае "беззаконной" ситуации -- агрессии или кризиса -- действует по обстоятельствам. Так что и незапланированная война может послужить на благо президенту.
Отдельно упомяну о войнах, которые ведет США. Эта страна после 1945 года участвовала в примерно пятидесяти конфликтах, в которых погибли около двух миллионов человек, и было сброшено в четыре раза больше бомб, чем во Второй мировой. Стоит упомянуть войны в Корее, во Вьетнаме, Лаосе Ираке, Ливии, Афганистане, бомбардировки Югославии в 1946 и 1999 году, помощь китайским и кубинским контрреволюционерам и многое другое. Множество раз американцы вводили экономические санкции, причем порой такие, что уничтожали экономику стран, против которых были направлены, -- вспомним хотя бы Чили, Кубу; только санкции против Ирака в 1990-2002 годах привели к тому, что около миллиона человек пострадало от отсутствия медицинской помощи.
Распространено мнение, что США в последние десятилетия ведут войны за демократию и за нефть. Нет, США -- сверхдержава, и она ведет войны, чтобы остаться сверхдержавой, что как следствие подразумевает и контроль цен на нефть, и эмиссию мировой валюты, и экономическое превосходство. Положение сверхдержавы требует от США контроля своих интересов в любой точке земного шара, а значит, столкновение с чужими интересами будет происходить постоянно, и конфликты по всему миру будут идти все время. Сейчас же любое проявление слабости, даже просто незаинтересованности в иностранных делах может вызвать лавину покушений на американскую гегемонию, поэтому постоянная демонстрация силы -- залог существования США в нынешнем виде. Похожая ситуация была в Римской империи. Когда к IV веку нашей эры мощь империи упала, племена и государства вдоль границ стали захватывать ее части; завоеванные ранее провинции отделялись одна за другой. Каждое неотбитое нападение приводило к лавине новых. В результате громадное государство, на территории которого проживало около двадцати процентов населения Земли, развалилось меньше чем за сто лет.
Политики США не могут допустить повторения такого сценария, тем более что доллары, эти легионы современной "Римской империи", обеспечены активами лишь на несколько процентов. Представьте, что древнеримские когорты состоят из манекенов, которых двигают несколько живых солдат. Такое войско страшно только издали. Поэтому влияние американской валюты приходится поддерживать военной мощью. Именно положение сверхдержавы, для сохранения которого все средства хороши, требует от американского руководства наряду с войнами торговыми, холодными, дипломатическими, войн и конфликтов кровавых. Но, замечу, все люди, живущие во взаимозависимом мире, заинтересованы в сохранении американского Голиафа и сдерживании маленьких Давидов, желающих его завалить, поскольку падение США как всемирной империи потянет за собой в бездну кризиса и большинство других стран.
Итак, наш мир полон войн -- старых и современных, финансовых, торговых, гуманитарных, холодных, религиозных, войн диаспор и регионов, войн "за" и войн "против"... Современные внутренние войны зачастую известны под названием "реформы". Ведь их задача не разрушить государственную власть, а сделать ее крепче. Войны явные (холодные, торговые, за демократию и прочее) устанавливают новые законы, тогда как серьезные реформы должны изменить старые законы. Реформы проводятся так, чтобы все здание государства осторожно осело или поднялось в нужных местах, укрепив место правителя. Более подробно радикальные реформы как особый вид войн я рассмотрю в следующей главе.
ГЛАВА VI. РЕФОРМЫ ПРЕЗИДЕНТА И УСПЕШНОЕ РАЗВИТИЕ СТРАНЫ
...Нет дела, коего устройство было бы труднее, ведение опаснее, а успех сомнительнее, нежели замена старых порядков новыми.
Никколо Макиавелли
Реформа -- это война, так как позволяет президенту подняться над законами, ограничивающими его работу. Реформы, как и все другие войны, должны опираться на страх и на надежду, но в самых серьезных социальных изменениях стоит опираться только на страх. Внушить, что будет хуже, -- это лучшее средство и для того, чтобы прийти к власти, и для того, чтобы ее удержать. Иногда, чтобы продвинуть реформы, полезна надежда на лучшее, но страх надежнее. Поэтому, говоря о реформах, стоит убеждать, что без них будет ужасно. Только в этом случае люди могут согласиться на решительные изменения в своей жизни.
Все реформы должны начинаться с критики предыдущей власти, лучше -- личности предыдущего правителя. Так, предвыборная компания Барака Обамы в 2008 году во многом была построена на критике президентства Джорджа Буша -- младшего -- можно сказать, буйной критике его внутренней и внешней политики. Это позволило новому президенту естественным образом расстаться с одиозными фигурами даже не одной, а нескольких прежних администраций, и призвать новых реформаторов, новых экономистов (которые, кстати, теперь и будут обвинены в провале противокризисных мер). Хотя начало правления Обамы пришлось на разгар мирового кризиса, он не стал в представлении избирателей виновником их ухудшающегося положения, поскольку раньше прямо обвинял предыдущую администрацию в провалах и даже в грядущей финансовой катастрофе. Такие обвинения всегда полезны, поскольку, если бы кризиса не было, правление нового президента по контрасту уже могло считаться, как минимум, неплохим.