— Ты влюблен в своего президента, не так ли? — прямо спросил он.
Глаза Питера стали огромными, потом он усмехнулся.
— Нет, сэр. Я был бы влюблен больше в вас, чем в нее, если вы понимаете, о чем я говорю, но более важно то, что я счастливо женат уже пару лет. Но я наблюдаю за ней уже ни один год, и соответственно очень хорошо узнаешь человека, когда твоя работа сосредоточена исключительно на нем. Мы обучены изучать и подмечать все детали, чтобы определить нормальное поведение политического лидера, поэтому можем сказать отравили ли его, имеются ли у них проблемы со здоровьем или его контролирует что-то извне.
— Правда? — спросил Камаль, зачарованно.
— Да, сэр. Охрана главы государства — сложная работа.
— По-видимому так. Но я очень рад, что ее выполняешь
ты, — произнес Камаль. И протянул руку. За все время, пока агент встречал и выводил его из Белого дома, он ни разу не пожал Питеру руку, и Камаль вдруг осознал, что пришло время признать, что его отношений с Джессикой не было бы, если бы не этот человек.
Они пожали руки, и Питер открыл дверь, впустив Камаля в резиденцию, как раз вовремя, чтобы встретиться с первой семьей Америки.
Джессика не сводила взгляда с Камаля. Он был сдержан, но твердо улыбался, сделав шаг в комнату. На нем был костюм с галстуком для ужина, но у нее возникло желание немного ослабить этот кусок шелка у него на шеи, чтобы он смог немного расслабиться. Джон-старший смилостивился, приветствуя Камаля в резиденции, как будто это его собственный дом, и Камаль пришел к нему на прием в качестве посла. Тем не менее, как только ужин был подан, Марджори говорила только о Джоне, и Джессика видела, что терпение Камаля становилось все тоньше и тоньше.
— Марджори, — прервала она ее рассказ о том, как Джон учился на первом курсе юридического института, — как Бет и дети? — Ее золовка Бет жила в Нью-Йорке, муж Бет был магнатом на Уолл-Стрит, поэтому Бет была светской львицей. У них было двое детей, для которых Джессика была крестной матерью.
— О, ты должна с ними встретиться. Они так подросли. Они приедут сюда на Рождество?
— Нет, но я дважды общалась с ними по Скайпу. Бретт сказал, что у него появилась какая-то новая пятнистая лягушка, и ему приходится кормить ее живыми сверчками. — Джессика невольно содрогнулась, и Камаль усмехнулся, глядя на нее.
— У вас есть дети, мистер Масри? — спросила Марджори. Джессика понадеялась, что она наконец-то найдет с ним тему для разговора.
— Нет, я никогда не был женат, — ответил он, своим низким глубоким голосом, вызвав волну тепла в животе Джессики. — Хотя у меня есть племянницы и племянники. Одна из них была моим секретарем в посольстве, и она начнет работать на меня в конце месяца. К сожалению, я не часто встречаюсь с младшими, как Джессика.
Марджори опустила вилку, промокая губы белой салфеткой.
— Да, Джесс замечательная тетя и крестная. После того, как она потеряла ребенка Джона, я так волновалась, что ей будет слишком тяжело находиться рядом с детьми, но когда родились племянники, она посвятила им себя на сто процентов, точно так же, как и во всем.
Джон-старший резко произнес:
— Марджори! — но было слишком поздно, и его окрик сделал весь кошмар еще только хуже. Джессика почувствовала, как у нее сжалось горло, видя, как Камаль побелел.
Марджори с невинным видом посмотрела на всех, Джессика уткнулась в свою тарелку, краснея и испытывая настоящее унижение.
Конечно, она ему не рассказывала. Они так глубоко не заглядывали в совместное будущее. Они с трудом могли сказать, каким для них будет завтрашний день. Она не обязана ему была рассказывать об этой части своего прошлого, но… Наверное, она рассказала бы, когда пришло время, но… А сейчас ее прошлое было выставлено на обозрение всех, среди грязной посуды, оставив пятно на ее сердце и душе.
Но Камаль был опытным дипломатом, и он никогда не подводил ее, и теперь тоже не собирался.
— Вашим внукам несказанно повезло, что Джессика их крестная. Это очень важная роль в жизни ребенка. Я надеюсь, что когда-нибудь мне тоже кто-нибудь доверит такую роль.
Джессика с благодарностью посмотрела на него, ее глаза были на мокром месте.
— Однозначно доверят, — тихо произнесла она.
— Хорошо, — сказал Джон-старший. — Пришло время нам отправляться ко сну. У нас был длинный день. Джесс, прошу прощения за то, что мы не останемся на десерт. Ты не скажешь Энни с кухни, чтобы она оставила мне кусочек на завтрак, может она доставить мне такое удовольствие? Мы достигли с ней некоего понимания, знаешь ли, — сказал он.
Джессика покачала от смущения головой и улыбнулась свекру.
— Да, я слышала, как ты умасливал Энни, чтобы она дала тебе сладкое.
— Марджори, пошли, нам еще нужно добраться до спальни Рузвельта, в которой мы останемся на ночь, поэтому придется отправиться в другое крыло. Если мы сейчас не выйдем, нам понадобится целая ночь, чтобы добраться туда.
— Что? Почему мы…
— Давай, Марджори. — Джон-старший воспользовался своей сенаторской интонацией, от чего Марджори молча смотрела на него широко открытыми глазами.
Она поднялась из-за стола и кивнула Джессике.
— Спасибо за ужин, увидимся утром. — И вышла за дверь, напряженная и разозленная.
— Было очень приятно познакомиться с вами, — сказал Джон-старший Камалю. — Я очень рад, что рядом с Джессикой есть кто-то вроде вас. Она заслуживает только самого лучшего.
Камаль встал и протянул руку пожилому человеку, крепко пожав.
— Я полностью согласен, сенатор. Было очень приятно познакомиться с вами.
Как только Джон-старший покинул резиденцию, Джессика смущенно посмотрела на Камаля через стол.
— Иди сюда, — приказал он. И в этот момент она словно почувствовала себя ребенком. Ей захотелось плакать, злиться, спрятаться, все одновременно, и ей захотелось убить Марджори за предательство. Это было непростительно, и совсем не похоже ни на что, и она была полностью ошарашена.
— Джессика. — Голос Камаля был мягким, но не подразумевал пререканий. — Подойди сюда.
Она поднялась, обходя стол, он схватил ее за руку и притянул к себе на колени, обняв за талию, положив ее голову себе на плечо.
— Расскажи мне, — тихо попросил он.
— Я была беременна.
— Да, это я понял. Когда все случилось?
— Когда он умер, — прошептала она.
Камаль выдохнул полной грудью.
— О, любимая.
— Через две недели после его смерти меня доставили в отделение скорой помощи с ужасной болью. Оказалась внематочная беременность, последовала срочная операция. — Она с трудом сглотнула, проглотив воспоминания с каким трудом она отходила от наркоза, который вернул ей ужасную боль.
— Мне жаль, ты моя прекрасная храбрая девушка. — Он поцеловал ее в висок.
— Камаль, — произнесла она, со слезами в голосе, приподняв голову и посмотрев ему в глаза. — Эта беременность разрушила мои фаллопиевых трубы и оставила рубцы в матке. Врачи сказали, что скорее всего я никогда не смогу иметь детей.
Он нежно убрал локоны с ее лица.
— И из-за этого ты так переживаешь?
— Мне кажется, что я должна была сообщить тебе об этом раньше, но мы не часто говорили о совместном будущем, я даже не уверена рассматривал ли ты будущее со мной, но думаю теперь, когда ты знаешь правду, ты мог бы выбрать более обоснованное решение, потому что я однозначно…
— Джессика? — прервал Камаль ее поток сознания, повернув ее лицо к себе, устремив на нее взгляд, и задержав губы всего лишь в дюйме друг от друга. — Я думаю, что тот факт, что я только что отказался от своей страны, своего долга и своей семьи, чтобы защитить тебя, говорит о том, насколько сильно я хочу иметь совместное будущее с тобой.
Она ахнула, и у нее на глаза навернулись слезы.
— Я не смогу родить. Ты моложе меня и у тебя должна быть семья. И когда ты этого захочешь, я стану сорокалетней женщиной, окруженная агентами безопасности и постоянным вмешательством членов семьи Джона в мою жизнь. — Она засмеялась, но горько. — У меня нет возможности осуществить то, о чем я мечтала столько лет.