— Проходите, — холодно сказал Малышев. — Не могу сказать, что рад вас видеть, а то, что хочу сказать, опять-таки не могу, это будет весьма неприлично.
— То есть вы думаете обо мне неприлично, но сказать боитесь, маскируясь под… это ваше интеллигентство?
— Я думаю то, что я думаю, и не всегда считаю нужным говорить об этом.
— А я, как видите, снова без автоматчиков, которых вы так сильно опасаетесь.
— Они всегда с вами… виртуально. И только дурак не опасается хамов, наделенных властью.
Получается, она хам, или, вернее, хамка. Нет, скорее всего хам, ведь хамка — та, которая грубит в магазине. Что он себе позволяет?! Усилием воли она сдержала свой гнев.
— Где мы будем говорить?
— Пожалуйте на кухню, в комнате сына, я думаю, ваше присутствие неуместно, в моей… там компьютер включен, я сейчас работаю над статьей для журнала. Не обессудьте, на кухне всегда удобно разговаривать было и с друзьями, и с врагами. Гостиных и всяких там холлов у меня, как видите, нет. Зимние сады тоже не заработал.
— Я этого тоже не заработала.
— Но помогли другим, вольно или невольно.
Она прошла на кухню, где уже бывала, села за стол.
— Чай, кофе? — с издевательской любезностью осведомился хозяин.
— Кофе, пожалуйста, — стараясь казаться спокойной, сказала она. Кухня, почти такая же, как и в ее квартире, благотворно действовала на нервы.
Малышев по-прежнему выглядел вежливым и хладнокровным хозяином.
— Пожалуйста, говорите, у меня не так много времени на общение с посторонними лицами.
Достал из навесного шкафчика банку с зернами кофе, засыпал их в кофемолку, смолол.
— Владимир Сергеевич, моя дочь сегодня ездила в колонию к вашему сыну, — сказала Воронина.
— Да, она вчера приходила ко мне, прежде мы вместе ездили, но в этот раз я, к сожалению, не смог.
— Приходила… к вам?! — изумилась Воронина.
— Да, разумеется. Я дал ей деньги, чтобы купила Сашке все, что нужно, а сам… Тысячу долларов предложили за статью, нужно было очень много работать, в основном черпать информацию в Интернете. Прокурору об этом говорить не следует, но я скажу, ибо заказчики — люди серьезные, вряд ли вы можете навредить им.
— Тысячу долларов за статью?
— Мое имя дорого стоит. И если получится, это будет цикл из десяти статей об этой партии.
Он высыпал смолотый кофе в турку, добавил сахар, залил водой, поставил на газ.
— Я не хочу, чтобы это сумасшествие продолжалось, надеюсь, вы со своей стороны предпримете меры.
Он достал из навесного шкафчика несколько упаковок, что-то добавил в турку и принялся медленно двигать ее над огнем газовой горелки.
— Наши дети любят друг друга, — сказал он. — У них очень нежные и доверительные отношения.
— Что значит — доверительные?
— Это очень просто, Любовь Георгиевна, очень просто. Дети верят друг другу, а это в наше время большой дефицит. Я бы мог привести немало примеров на эту тему, но, надеюсь, вы и сами понимаете, что верить друг другу в наше время — это больше, чем клясться в любви.
— Вы не хотите воздействовать на своего сына, чтобы он оставил мою дочь в покое?
— Я разве похож на подлеца, который будет мешать двум красивым молодым людям любить друг друга?
— Но они не пара!
— Скажите это Светлане. Она чудесная девушка, и я рад, что сын выбрал именно ее.
— Но сам-то он!..
— А она — его. Они удивительно красивая пара, и я полагаю, что нужно сделать все, чтобы сберечь их любовь. Это ведь хрупкое чувство, его следует беречь всем, кто рядом.
— Зэк и отличница престижного вуза! — иронически хмыкнула Воронина. — На что вы надеетесь?
— Вы и сами понимаете, что это не так.
— Что значит — не так? Думаете, я подговорила вашего сына избить хозяина фирмы, где он работал?
— Думаю, нет, но точно знаю, что вам не известен истинный мотив его поступка. Иначе вы совсем по-другому бы относились к Сашке.
— Ну скажите, осчастливьте меня своими секретами.
— Это излишне. Я обещал ему, что никому не скажу.
— Тогда нам не о чем говорить больше!
— Любовь Георгиевна… — Он поставил на стол маленькие чашки, разлил в них ароматный напиток. Принес бутылку коньяку.
— Мне спиртное не нужно, — менее уверенно сказала она.
— Это рецепт моего прадеда, надеюсь, помните, кем он был? Так что извольте, кофе-то сами просили, я приготовил. Или для прокуроров писаны другие законы? Которые мы, простые смертные, не читывали?