Полет в этот раз был гораздо более коротким – и неудивительно, ведь прошлый раз мы летели из Москвы, а в этот раз – только взлетели – и вот уже пора приземляться…
Закончив рулежку, мужики заспорили – откидывать аппарель для того, чтобы выгрузить гроб или не стоит. Решили, что не стоит – гроб изначально положили так, чтобы его можно было выгрузить через люк для экипажа. Все проще и быстрее…
На бетонку я вышел первым – и там нас уже ждали. Две машины – зеленый УАЗ с военными номерами и белая Волга с гражданскими…
– Капитан Белов? – незнакомый офицер козырнул мне, я даже не сразу въехал, что обращаются ко мне. Но никто этого не заметил – мое состояние имело простое и понятное объяснение…
– Я
– Прошу за мной. Вас ожидают…
Капитан показал на дверь Волги. Ни говоря ни слова, я забрался на заднее сидение – в машине было жарко и душно, была бы черная – вообще сварились бы заживо. Машина, набрав скорость, понеслась по бетонке.
Я думал, что мы едем в Душанбе, что там сейчас следователь, который должен меня допросить – но все оказалось роще. Проскочив несколько ангаров, Волга свернула к самому дальнему. Там, в тени ангара стоял большой, серого цвета, длинный, четырехдвигательный самолет – Ил-18 "Салон". Такой самолет по должности полагался лишь высшим военачальникам советской армии и флота – командующим флотов и округов. К самолету был подогнан трап…
– Вас ждут в самолете, товарищ капитан… – вежливо и как-то отстраненно проговорил мой провожатый.
Больше ничего сказано не было – да и я уже начал догадываться, в чем дело. Ни говоря ни слова, вышел из Волги, поднялся по трапу. Солнце пекло нещадно, но в салоне самолета было относительно прохладно. У самого люка сидел автоматчик в старой, выгоревшей под солнцем форме, с короткоствольным автоматом. Увидев меня он было вскинулся, но тут же успокоился, показал рукой проходить…
Салон, как это сейчас можно говорить VIP, был отделен от передней части салона с обычными пассажирскими креслами, легкой перегородкой с дверью. Открыв ее я шагнул внутрь – и наткнулся глазами на сидящего у столика с каким то бумагами высокого седовласого человека в форме без знаков различия и погон…
– Владимир Владимирович…
Генерал Горин смотрел на меня с каким-то странным выражением. Перед ним в старом мельхиоровом подстаканнике стоял стакан чая, густого до черноты. Точно такой же подстаканник стоял и перед соседним креслом…
– Проходи, давай. Докладывай, что там у вас произошло такое…
Рассказывать было особенно нечего, потому что знал я мало, Михеев использовал меня на подхвате и втемную, о чем я и сказал генералу. Но все что знал, рассказал. И о своих подозрениях доложил тоже…
Все время, пока я рассказывал, генерал не задал ни одного вопроса, только чиркал карандашом в блокноте. Я уже давно рассказал все что знал, в мельхиоровом подстаканнике безнадежно остыл чай, а Владимир Владимирович молча смотрел в иллюминатор. Я тоже ничего не говорил и не спрашивал, не рискуя разрушить тишину…
– Значит, того, кто привезла Волга, ты видел хорошо, а того, кого привез Мерседес не видел вовсе. Правильно?
– Точно так…
– А ты уверен, что это была именно машина советского посла? Не могла это быть, к примеру, машина из американского посольства?
– Нет, конечно… Я эту машину видел пару раз. Американский посол пользуется Линкольном, а это был Мерседес. Да и не слишком много таких Мерседесов в Кабуле, чтобы путать.
– Понятно. А Волга была с афганскими номерами, или с советскими?
Я прищурился, стараясь прокрутить в памяти тот день, словно отмотать назад фотопленку…
– С афганскими
– Точно?
– Точно с афганскими. Они отличаются от наших, их легко различить. Именно с афганскими.
– Может, с дипломатическими?
– Нет, с обычными…
– А вы на какой машине ездили?
– На Волге. Вообще то Андрей Леонидович обычно на УАЗике ездил, а тут вдруг на Волге белой…
– На Волге белой? А сколько у нее антенн было? Случайно в салоне, у заднего стекла не было ничего такого?