— Никакого ножа я не брал и никому не передавал!
— Хватит, Натаров! Я спрашиваю у вас, где нож?
— Я не брал...
— Прекратите врать! Неделю назад этот нож ваш сын приносил в школу, показывал приятелям. У меня нет времени возиться с вами. Работы и без того хватает. Спрашиваю последний раз: кому вы передали украденный вами из машины Глушакова нож?
— Продал, — выдавил из себя Натаров. — За три рубля продал какому-то человеку, я его не знаю...
— Опять врете! Кому продали нож? Ну!
— Петром того мужика зовут, фамилии не знаю, с места мне не сойти!
— Где живет, работает?
— Живет на улице Авангардной, в самом ее конце, в халупе. Рядом, возле забора, большая береза растет... — Натаров поднял на меня глаза, спросил: — А что теперь со мной будет?
— Не беспокойтесь, в тюрьму не посадим, но на работу соответствующую бумагу направим. Пусть товарищи по-должному оценят ваш поступок и воздадут по заслугам.
Натаров ушел. В кабинете вдруг стало душно. Я распахнул створку окна. Во дворе сгущались сумерки. С улицы доносились обрывки разговора, шорох ног прохожих. Город жил своей обычной жизнью, и ему не было никакого дела до спирали поиска, которая растянулась до предела и пока не желала сужаться.
В дверь постучали.
— Войдите! — крикнул я.
К моему удивлению, в кабинет вошел мой старый начальник и учитель Прудников.
— Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе, — усмехнулся Прудников и протянул мне руку. — Зазнался, братишка! Дескать, мы и сами с усами...
— Да что вы, Данилович, — смущенно пробормотал я. — Как раз собирался к вам ехать. Честное слово!
— Ну-ну, — недоверчиво посмотрел на меня Прудников, присаживаясь к столу. — Сам вот пришел, без приглашения. Сегодня узнал, что ты уже третьи сутки в Соколове.
— Приехал на подведение итогов работы за девять месяцев и вот застрял. А что у вас нового, Данилович?
— Да что может быть нового у старого пенсионера? Вот сегодня выдался чудесный денек бабьего лета. Часа три провел в парке, как говорят поэты, слушал осень. Теплынь, шелест падающей листвы, запах поздних цветов... Знаешь, под старость особенно остро чувствуешь связь с природой... — И тут же, словно устыдившись своих лирических мыслей, кашлянул и уже другим тоном спросил: — Так что ты хотел от меня?
— Тут вот какое дело, Данилович, — я коротко рассказал Прудникову о событиях ночи на 8 октября и о допросе Натарова. — Меня сейчас интересует этот Петр. Вы его, Данилович, должны знать: живет он на вашей улице.
— Знаю такого, — кивнул Прудников. — Авангардная, девять. Поздняк Петр Викентьевич. Пять лет назад был осужден за групповую кражу из ресторана «Неман». Во время совершения преступления ему не было восемнадцати лет, поэтому срок наказания отбывал в колонии для несовершеннолетних. Сейчас вроде взялся за ум. Работает мастером в телеателье. Жениться собрался. Вот сегодня его дивчина ко мне приходила. Говорит, с каким-то дружком вчера Петро встречался. Подозрительным показался ей этот приятель, боится она, как бы опять Петро на кривую дорожку не свернул. Заходила посоветоваться. Потому я и пришел в отдел. Нужно выручать парня, пока опять не сорвался. А тут вот еще эта финка. На «дело» Петро вряд ли пойдет, а вот кому он финку передал — вопрос! Поедем искать его. Дома Петра нет, я заходил. Вчера у него зарплата была. Поэтому начнем с питейных заведений.
Прудников, покряхтывая, поднялся со стула. Но тут в кабинет вошел дежурный по отделу.
— Из Озерного, товарищ подполковник, прибыл ответ, — доложил он. — Вот, пожалуйста.
Начальник Озерновского РОВД сообщал список связей Курчевского. На телетайпной ленте было напечатано около двух десятков фамилий. Я внимательно прочитал их и вдруг споткнулся на строчке:
— «Поздняк Петр Викентьевич, судимый за кражу госимущества...»
Подчеркнул красным карандашом фамилию Поздняка и протянул листок Прудникову.
— Да-а, вот этого я не знал, — с сожалением в голосе сказал старый оперативник. — Интересно, откуда же он знает Курчевского?
В пивном баре возле прилавка стоял высокий лохматый парень в нейлоновой куртке, балагурил с цедившей в кружки пиво буфетчицей, пожилой, но еще миловидной женщиной в халате не первой свежести.
— Петро, нам с тобой потолковать надо, — тронул за локоть парня Прудников.
Тот обернулся, заулыбался.
— Аполлинарий Данилович! — воскликнул парень так, словно дружка закадычного встретил. — Какими судьбами?.. Маша, живо пиво начальнику!.. Ах, да! Забыл, извиняюсь. Сердце есть сердце...