Вообще-то было ещё несколько, но Гермиона даже боялась представить, что с ней случиться, когда она встретится с ними взглядами.
— Мне кажется, что это хорошая идея! — она почувствовала прикосновение Джинни к своей руке, и с последних сил заставила себя сидеть спокойно, когда хотелось отскочить в сторону. — Ты как, Гермиона? Что думаешь по этому поводу?
— Я не особо хочу идти на бал, — тихо ответила девушка. — Я бы лучше осталась в комнате. За эти дни я немного отстала по предметам.
— Да брось ты! — встрял Рон, пережёвывая свой тост. — Мы и так тебя практически не видим за твоими книгами, а ты ещё и решила вместо Святочного бала выбрать библиотеку.
— Ты всё ещё плохо себя чувствуешь? — Гарри обеспокоенно оглядел подругу. — Может быть, тебе стоит сходить к мадам Помфри?
— У меня просто болит живот, — Гермиона сглотнула и пожала плечами. — Дайте мне время и я обязательно подумаю, хорошо?
Она попыталась улыбнуться, и, судя по расслабленному выражению лица Поттера, то у неё получилось весьма убедительно. Он уже здесь верил в её ложь. Девушка встала из-за стола и прижала к себе книги, чтобы хоть как-то оградиться от других студентов. Грейнджер хотелось создать вокруг себя толстую стену, чтобы избежать всех этих прикосновений и горячего дыхания в голову, когда в дверях Большого зала образовывалась пробка из сотни школьников.
— Гермиона! — она заметила приближающегося Энтони Голдстейна. — Привет! Как ты? Я вчера ждал тебя в библиотеке…
— Прости… — протянула в ответ гриффиндорка. — У нас вчера должно было быть дополнительное занятие по Нумерологии, да? Был четверг? Прости, я надеюсь, что ты сегодня справился отлично…
— Да, всё хорошо. Не переживай, — парень легко толкнул её в бок. — Я слышал…
Но он не успел договорить. Все книги, которые она держала, рухнули на пол, а глаза тут же наполнились слезами. Гермиона даже не посмотрела по сторонам, уносясь прочь. Она закрыла лицо руками, пробиваясь сквозь толпу ребят, пока те не заметили её слёз, а из уст не успели сорваться первые всхлипывания. Пока хоть кто-то понял, что случилось — гриффиндорка уже сидела в крайней кабинке женского туалета.
Она сняла свой тёмно-красный джемпер, под которым взору открылась белая хлопковая рубашка окрашенная в кровавый оттенок. Большое пятно с правой стороны под рёбрами. Гермиона сцепила зубы, снимая рубашку, где снова кровоточила её глубокая рана. Помфри залечила её, как смогла, но три дня — это слишком мало для такой раны, а больше оставаться под присмотром МакГонагалл и Помфри она не хотела. Чем дольше она болела, тем больше объяснений это требовало. А какие могут быть объяснения в той ситуации, когда хотелось просто умереть?
И боль, которой отдавала рана на боку и на изрезанных бёдрах — это единственное, что напоминало ей о том, что она осталась жива.
Девушка вышла из туалета, когда наконец-то смогла остановить кровотечение, и очистила одежду от пятен. Идти на занятия уже было бесполезно — она слишком долго просидела в женской уборной. Судя по времени, через минут тридцать должен был закончиться последний урок. Гермиона брела по пустым школьным коридорам, когда резко остановилась.
Сердце замерло, а в голове эхом раздались звуки приближающихся шагов. Она знала, что это с ней играет больное воображение, которое всё ещё не смогло выбраться из своей клетки — оно стучалось в стальные стены и заживо горело, пока Гермиона продолжала примерять фальшивые улыбки. Напротив неё стоял тот, кого она умоляла о помощи, но так и не дождалась её.
Девушка развернулась и начала бежать — так быстро, что было сил. Её бок снова начал кровоточить, а швы на бёдрах быстро разошлись. Боль сбила её с ног, сознание кричало и велело остановиться, а она продолжала отчаянно сопротивляться. Гермиона продолжала бежать даже тогда, когда колготы почти насквозь пропитались кровью — она убегала от своего кошмара, словно верила, что это возможно.
— Помоги мне! — срывая голос, выкрикнула гриффиндорка, когда оказалась на опушке Запретного леса. — Пожалуйста, помоги мне!
Её не услышали, когда она об этом шептала, и не услышат сейчас, когда она кричит об этом.
Она проснулась, когда простынь под ней была уже мокрой из-за обильного потоотделения. В этот раз Грейнджер не кричала и не билась в истерике, она просто до последнего пыталась выбраться из этого сна, который был частью её жизни. Она так долго не открывала эту главу своей жизни, что порой наивно верила в то, что всё это было дурным сном, который просто затянулся. А теперь эти воспоминания затмевали те, которые были обычным её сновидением — вместо окровавленных тел родителей ей приходилось лицезреть собственную кровь во сне.
Шрам на боку снова разболелся, но Гермиона просто проигнорировала это. Стрелка настенных часов указывала на начало восьмого утра, а это означало, что пора вставать. Сегодня ей предстояло пережить тяжелый день — начало новой главы, которая, возможно, окажется самой болезненной. Хотя девушка очень часто говорила себе о том, что хуже, чем было уже быть не может, но сейчас она трезво оценивала последствия своего поступка.
Она накинула на плечи халат и села на подоконник, расставляя в голове всё по полочкам. Со вчерашнего вечера началась одна большая партия большой игры, правила которой известны только Гермионе. Она будет поступать так же, как раньше поступали с ней: действовать быстро, порой даже на опережение, не стесняться своих возможностей ударить побольнее, и никаких объяснений. Уж слишком долго на стене её квартиры в Америке собирался один большой пазл, который получилось воплотить в жизнь спустя столько лет.
Девушка быстро написала письмо, содержимое которого было таким обыденным, что аж хотелось блевать. Она столько раз за время своей адвокатской деятельности писала одни и те же заученные строки, что даже когда вписывала фамилию «Малфой» не повела и бровью. Гермиона предвкушала выражение лиц всех, когда станет официально известно о том, кто стал защитником Малфоя-младшего. Этого не ждал никто, и в какой-то момент даже сама Грейнджер засомневалась в том, что всё же будет придерживаться установленных правил. Первый шаг она сделала.
Первая красная нить загорелась, подводя к карточке с надписью «деньги».
Если Нарцисса готова отдать всё за свободу своего сына, то Гермиона не станет особенно церемониться с ней. Уж это семейство точно может себе позволить такую роскошь. Девушка ухмыльнулась, складывая письмо вдвое. Это письмо отправилось прямиком к Министру магии, пока она строчила второе, адресованное Нарциссе Малфой.
В 13:30 у Министерства. С нетерпением жду нашей встречи.
Гермиона Джин Грейнджер.
Она отправила и это письмо, после чего вышла со спальни и направилась на кухню. В душе чувствовалась горечь после ночного кошмара, но в целом Грейнджер была весьма довольна собой. В нос снова ударил знакомый и настырный аромат полевых цветов и весенней свежести, хотя на завтрак были всего лишь оладьи. Рольф сидел за столом, поливая свою порцию кленовым сиропом, пока Гарри допивал утренний крепкий кофе.
— Доброе утро! — громко поздоровалась Гермиона и одарила парней улыбкой. — Как спалось?
— Я так полагаю, что сегодня всё Министерство будет обсуждать лишь одну новость, — мрачно ответил Поттер. — «Гермиона Грейнджер вызвалась защищать в суде убийцу своих родителей».
Вот каждый и обнажил свою душу. Грейнджер предстала перед Поттером той, кем являлась на самом деле последние годы — циничной и расчётливой, искушённой деньгами и движимой лишь местью, а он, в свою очередь, больше не заботился о её чувствах и переживаниях. Вряд ли они смогли друг друга оттолкнуть всего за одну ночь, или даже за ту неделю, что девушка была в Англии, но ранили оба равноценно. Они собственноручно бросали камни в свою хрупкую и драгоценную дружбу.