— Потеряла что-то? — перед ней из ниоткуда появился Малфой. — Я могу помочь?
Больше, чем его внезапное появление, пугал только тон, с которым он к ней обращался. Гермиона постаралась вытеснить из головы тревожные мысли, но сердце неистово затарабанило, а в горле стал ком.
— Не твоё дело, — отрезала Грейнджер, и попыталась как можно быстрее собрать все вещи.
— Да ладно, а может я всё же помогу? — Малфой достал из-за спины до боли знакомый ежедневник. — Думаю, что причина твоей паники кроется в этом?
— Я думала, что это ниже твоего достоинства — касаться вещей такой ведьмы, как я, — она попыталась сохранить невозмутимое выражение лица.
— Ты хотела сказать «вещей грязнокровки», — парень самодовольно ухмыльнулся. — Твоё счастье, что ты догадалась наложить на него чары, чтобы никто не смог прочитать твои никому ненужные записи.
— Спасибо за оказанное содействие, — она вырвала у него из рук блокнот. — Тебе зачтётся.
Где-то в глубине души гриффиндорка выдохнула с облегчением, ещё раз поблагодарив себя за то, что не поленилась вычитать заклинание для защиты записей. Девушка быстро собирала вещи со стола, пока Малфой всё так же стоял и наблюдал за ней. Она пыталась отвлечь себя на размышления о том, что больше никогда не вынесет ежедневник за пределы спальни девочек, чтобы не думать о том, что слизеринец стоит так близко и они тут вдвоём.
— Но явно не твоё счастье, что я всё же лучше тебя, хоть ты это и отказываешься это признавать, — глухо проговорил Малфой, когда она направилась к выходу. — Такие примитивные заклинания, что я даже засомневался в том, что ты там пишешь что-то важное. Это больше похоже на защиту конспектов по травологии от Уизела, но ты же там хранишь совсем другие секреты…
— Не понимаю, о чём ты, — Гермиона замерла на месте и нервно сглотнула.
— Серьёзно? — парень вплотную приблизился и практически коснулась губами её уха. — Разве не об этом ты думаешь, Грейнджер? Разве не об этом мечтаешь, пока смотришь на меня из-под ресниц?
Её бросило в жар, а сердце словно остановилось. Не было даже сил на то, чтобы оттолкнуть от себя Малфоя и просто убраться из этой чёртовой библиотеки. Порой ей казалось, что этот человек имел просто неограниченную власть над ней, и прямо сейчас он это доказывал. Девушка потеряла все свои мысли, всю свою смелость и просто была не в силах выдавить из себя хоть слово. Где-то в глубине души кричало её гриффиндорское подсознание и велело оттолкнуть от себя Малфоя, но она не могла. Грейнджер просто погрязла в этих серых глазах с головой.
Это походило на слишком хороший сон, только это было наяву. Гермиона затаила дыхание, отбрасывая в сторону все тревожные мысли. Ей вмиг стало плевать на то, что будет дальше. Ей хотелось жить этим одним мгновением, что переворачивало в ней всё с ног на голову. Девушка буквально чувствовала, как между рёбрами прорастали нежные пионы, которые дурманили рассудок.
У этого человека была такая власть над ней, что ей хотелось сдаваться ему в плен раз за разом.
Хотелось безрассудно отдаться во власть этим кратковременным чувствам, что обязательно отдадутся болью. Она это прекрасно понимала, но не хотела думать о том, что будет потом. Эта пропасть манила острыми скалами и цветущими пионами. Чувствовалась такая дикая невесомость, лёгкость, а ещё то, как на спине расправлялись крылья. С этим человеком было опасно открывать в себе подобные эмоции, но глупая и самонадеянная гриффиндорка не думала об этом.
— Ты любишь меня, Грейнджер, — опять прошептал Драко, касаясь её волос. — А что бы ты сделала, если бы я сказал тебе те самые слова? — он провёл большим пальцем по её губам. — Скажи же мне что-то, Грейнджер?
— Драко…
— Любишь меня? — он буквально вдохнул ей эти слова в шею. — Скажи мне.
Эти прикосновения, этот голос — ему не нужно было её о чём-то просить. Она знала, что никогда не сможет себе простить это безрассудство, это секундную слабость, но ей так хотелось верить. Гермиона просто хотела хотя бы на миг представить, что её первое наивное чувство, что было воспитано в ней слишком красивыми романами и сказками со счастливым концом, может быть реально.
Ей было достаточно того, что она сама себя ненавидит за это чувство, что ругает изо дня в день своё отражение, которое за секунду меняется, стоит ей снова подумать о Малфое. Грейнджер просто хотела, чтобы это чувство расцвело в ней нежными полевыми цветами и сопровождалось весенней свежестью — чтобы это было, как в сказке.
— Да…
Это было столь глупо, столь неуважительно к себе, что подсознание кричало и оглушало её. Гермиона понимала, что за такое ей придётся расплатиться, но было бессмысленно отпираться, когда человек прочитал твои самые сокровенные мечты и мысли.
Ей хотелось сказки, но это была реальная жизнь, и она не была той самой героиней, которой предначертан счастливый финал. И сердце это чувствовало, и душа это чувствовала — ей будет больно, и от этой боли не будет спасения.
— Идиотка! — он грубо толкнул её в спине и громко рассмеялся. — Какая же ты наивная и тупая! Хренова грязнокровка!
А вот и наступил тот момент, когда за один миг из жизни пришлось расплачиваться. Только он наступил гораздо быстрее, чем она ожидала. Сотни ножей пронзили грудь, а злорадный смех Малфоя проникал ядом под кожу. Гермиона почувствовала сильную боль в коленях и ладонях, которыми опиралась на каменный пол, чтобы встать на ноги. Пионы в рёбрах превратились в кроваво-красные колючие розы, что разрывали каждый дюйм тела и впивались во внутренние органы. Девушка продолжала слышать эхо смеха слизеринца, пока сердце вылетало из груди. Она словно действительно падала в пропасть, в которую её так манила близость Малфоя, только вот полёт сопровождался адской болью. Кости хрустели, подступало чувство тошноты и одиночества.
Её просто растоптали на ровном месте, а она как дурочка, улыбалась каждому удару. Ей проводили холодным лезвием по горлу, а она кричала о том, что ей нравится. С Малфоем было опасно, а она отказывалась чувствовать эту опасность.
— Ты — поганая дрянь, и мне придётся ещё долго отмывать руки после того, как я к тебе прикоснулся. Даже не думай, грязнокровка, что ты можешь быть хоть кому-то интересна, а особенно — мне. Ты — самая глупая вещь во всём мире.
Он ушёл, заливаясь громким смехом, пока с её глаз скапывали слёзы на каменный холодный пол. Если бы она только знала, сколько раз ей придётся оставаться вот так сидеть на каменном полу, пока он уходил.
Грейнджер захлопнула ежедневник, вытирая слёзы с лица. Всего две строчки, что отшвырнули её на много лет назад. Она опять почувствовала, как жгли её ладони, словно её опять кто-то толкнул и она упиралась в каменный пол. Те розы по-прежнему цвели в её душе, а она поливала их своими слезами — они впивались во все внутренние органы, напоминая о том, что ей не предначертан счастливый конец. Девушка подняла голову, заметив на одеяле солнечные лучи — воспоминания снова захлестнули её с головой, и она не заметила, как выпала из реальности на несколько часов.
Холодный душ, стакан воды и чёрная кожаная папка в руках — она готова встретиться с Нарциссой, которая явно уже ждала её у Министерства. Грейнджер выбрала жёлтое атласное платье чуть ниже колен, и чёрный пиджак, который не совсем был по погоде. Но казалось, будто бы Гермиона пытается как можно тщательнее скрыть своё тело, которого снова начала стеснять и которое снова начала ненавидеть.
Девушка уложила волосы в строгий пучок и аппарировала из гостиничного номера, не забыв о волшебном зелье Ньюта Саламандера — ещё один флакончик, словно не знала о том, чем это закончится. Но ей нужна была уверенность в том, что сегодняшнее закрытое заседание пройдёт так, как она рассчитывала. И несдержанность в совокупности с накатывающими истериками и больными воспоминаниями — это не то, что помогло бы добиться желаемого.