Она провела сегодня свою первую ночь в Мэноре, но даже не сомкнула глаз, чтобы не видеть всего того, что для неё уготовило её больное сознание. Знала, что разговор с Драко не пройдёт бесследно и что-то с ней во сне точно случится. Грейнджер чувствовала себя уставшей, её выдавали и синяки под глазами, которые пришлось скрывать за ненавистными чарами красоты.
Под папкой с бумагами и набросанными вопросами для Тео лежал тот самый ежедневник, что она забрала из дома на Эбби-Роуд. Девушка не открывала его с момента, когда прочитала запись о том далёком дне и воспоминании из библиотеки. Золотистая закладка манила, хотя было понятно, что ничего хорошего там дальше не написано. Грейнджер осмотрелась по сторонам, взглянула на настенные часы и всё же потянулась к потёртому блокноту.
21 октября, 1994 год.
Мне говорили, что прощение — это удел благородных сердец. Говорили, что, если ты умеешь прощать, то по жизни будет легко, но мне больно. Мне чертовски больно от того, что я прощаю этого человека за всё, что он делает. Я прощаю его за то, что он причиняет мне боль.
Это как особенный вид боли. Это пугает, потому что я чувствую, что начинаю болеть. И болезнь эта — это слепая и жестокая любовь.
Несмотря на то, что уже был почти конец октября, этот день был таким тёплым и солнечным, что Гермиона решила снять пальто. Она впервые пришла на тренировку Гриффиндора на квиддичное поле, и то только из-за уговоров Джинни. Ей не хотелось провести очередной вечер в библиотеке, загоняясь тревожными мыслями. Прошло достаточно времени, чтобы она могла убедиться в том, что Малфой никому не собирался рассказывать о том случае в библиотеке. Их взаимоотношения снова скатились к банальным перепалкам в коридорах и постоянному соперничеству во время зельеварения.
Всё было как всегда. Начиная от обыденного противостояния Гриффиндора и Слизерина, заканчивая неизменной влюблённостью Гермионы в Драко. Это раздражало её саму, но она не могла ничего поделать с этим: продолжала тайком наблюдать за серыми глазами, за платиновыми волосами и изо всей толпы слышать только один-единственный голос.
— Это кто? Это Монтегю? — Джинни смотрела вниз на поле. — Какого дементора он тут забыл?
— Не знаю, — Гермиона оторвалась от птиц в небе и перевела взгляд на квиддичную команду Слизерина, которая появилась на поле в полном составе. — Мне кажется, что нам стоит спуститься туда.
— Ты права, — Джинни взяла подругу за руку и они быстро побежали к толпе студентов.
Когда гриффиндорки оказались на поле, то два враждебно настроенных факультета уже во всю ругались между собой. Гарри пререкался с Драко, близнецы Уизли с Монтегю и Флинтом, а остальные начинали толкать друг друга. Всё снова подходило очередной стычке, хотя только на прошлой неделе с каждого факультета было снято по пятнадцать очков за драку в раздевалке.
— Успокойтесь! — Джинни влилась в самую гущу толпы. — Фред! Джордж!
— Гарри! — Гермиона подскочила к другу. — Что случилось? Вам лучше разойтись, пока сюда не нагрянул кто-то из профессоров!
— Грейнджер, и ты здесь! — Малфой тут же переключился с Поттера на неё. — Научи своего друга манерам! Я так погляжу, что его мамаша подохла слишком рано!
— Заткнись, урод! — Поттер попытался ударить его, но девушка встала между ними. — Ради Мерлина, уйди! Гермиона, тебе лучше уйти!
— Не слушай его, Гарри! Ты же знаешь, что он провоцирует тебя!
Внимание на себя переключили Маркус Флинт и Фред Уизли, которые начали драться, а за ними подключились Рон и Эдриан Пьюси. Это уже не остановить, всё опять дошло до рукоприкладства и первой крови. Гермиона видела, как Эдриан разбил губу Рональду, а Джордж помогал Фреду отбиться от Маркуса. Через секунду с места уже сорвался и Гарри, который одним ударом приложил Люциана Боула, случайно зацепившего Джинни. На зелёной траве появились первые капли крови, а Грейнджер почувствовала, как кто-то толкнул её в спину.
— Прости, гриффиндорочка, — Монтегю злорадно ухмыльнулся. — Не бойся, я тебе больно не сделаю.
От его слов похолодело в душе, а сердце ушло в пятки, словно он открыто угрожал ей.
— Привет, — голос Теодора вырвал её из школьного воспоминания. — Я немного задержался, прости.
Он стоял у кресла, и создавалось впечатление, будто бы он вовсе не изменился, разве что стал немного серьёзнее, а вместе с этой серьёзностью пришло и взросление. Всё те же кучерявые волосы, смазливое лицо и улыбка, которая необъяснимым образом сразу же располагала к себе. Ему не хватало зелёного галстука и нашивки Слизерина, чтобы Гермиона снова увидела в нём былого слизеринца.
Они не успели ещё обменяться и парой слов, но между ними уже чувствовалось повисшее недовольство. Возможно, Нотт знал о встрече Гермионы и Пэнси в Косом переулке, а возможно и нет, но кажется, они точно запомнили свою последнюю встречу, не считая той случайности в баре в Америке, когда им двигал лишь выпитый алкоголь. Тогда Теодор пообещал намотать её кишки себе на кулак, а она в ответ лишь плюнула ему в лицо. Грейнджер знала, что Нотт был способным учеником, талантливым игроком в квиддич и хорошим парнем. По крайней мере, любая стычка с ним начиналась именно из-за Пэнси, которую он стремился защитить ото всех.
Это могло быть лишь юношеским максимализмом влюблённого парня, а могло быть и реальной угрозой. В Англии это всё обострилось и было слишком живым для Гермионы, словно всё это случилось несколько дней назад, и не было этих долгих лет жизни на разных континентах.
— Мне нужно узнать о чём ты говорил с Драко, когда вы виделись в последний раз перед убийством Астории, — Гермиона захлопнула свой старый ежедневник и снова открыла рабочий блокнот. — О чём говорили? Что обсуждали? Возможно, ты заметил что-то странное в поведении Малфоя или в поведении самой Астории?
— Я надеюсь, что ты не подозреваешь меня в убийстве Астории и Скорпиуса, — небрежно выдал Тео и сел на диван.
— Ответь на мои вопросы, Теодор, — тихо произнесла Гермиона, сверкнув глазами на парня. — А потом я уже решу: подозреваю я тебя или нет.
Она выпила с утра три таблетки успокоительных и опустошила несколько флакончиков с зельями, приготовленных с помощью экстракта мелиссы. Возможно, что это помогало ей сейчас держать себя в руках, а может, дело было в банальной усталости. Было понятно, что рано или поздно ей придётся лечь спать, но она оттягивала этот момент. В голове разыгралась назойливая головная боль, а платье почему-то резко стало мало и буквально въедалось в кожу. Ей было не по себе рядом с Ноттом.
— Ничего такого я не заметил, — парень закатал рукава рубашки. — Всё было как обычно.
— Как вёл себя Малфой? Может, он был подавлен или обмолвился о какой-то ссоре с Асторией? Не выглядел он апатичным, разгневанным?
— Нет! — со злостью выплюнул Тео. — Он выглядел нормально, был спокоен, и нет, он не ссорился с Асторией. С ней невозможно было поссориться.
— А что ты можешь рассказать об их браке?
— Нормальный брак, я бы даже сказал, что образцовый.
— О чём вы говорили? — она сделала несколько пометок в блокноте.
— Обсуждали какие-то пустяки, ничего существенного, — Нотт пожал плечами. — Есть шансы, что его оправдают?
— А ты веришь в его невиновность? — Гермиона внимательно посмотрела на своего собеседника, оценивая каждое изменение в его выражении лица. — Как ты думаешь — Драко виновен?
Он был спокоен, немного наклонился к девушке, но дыхание оставалось ровным. Никаких рванных движений, Тео не прятал глаз и смотрел прямо в упор на девушку. Гермиона не отводила глаз, анализируя все микроизменения в движениях Нотта.
— Верю, — тихо ответил парень. — Он любил своего сына и уважал жену.
— Интересная интерпретация счастливой семьи, — Грейнджер откинулась на спинку кресла, закидывая ногу на ногу. — Любить сына и уважать жену.
— У тебя есть ещё вопросы?
— Кто бы мог желать Малфою смерти? Ты — близкий его друг, и мог заметить со стороны того, чего не видел сам Драко.