— Открой глаза! — кто-то снова ударил её по лицу. — Очнись, сон мой!
Сердце больно защемило, что означало только одно — она жива.
— Ты всего лишь мечта, сон мой, — она расплакались, а холодные руки коснулись её подбородка. — Ты — мой самый лучший сон, от которого я всегда убегал.
========== Глава 18 ==========
Комментарий к Глава 18
Сегодня мы окунёмся немного в прошлое. В полноценное прошлое Гермионы и Блейза, чтобы вы могли понять, как сильно эти двое связаны, и как когда-то вытягивали друг друга из болота.
Я хочу, чтобы вы понимали и то, что все проблемы главной героини в плане психических отклонений начались задолго до событий марта-августа 1998-го.
Берегите себя, мои милые.💚
Сегодня я меняю тебя на текилу.
Февраль, 1996.
Казалось, что весна наступила гораздо раньше, чем ей предстояло перевернуть страницу календаря. Гермиона сидела на Астрономической башне, укутавшись в тёплый плед и болтая ногами. В который раз она снова солгала своим друзьям и пришла сюда, вместо того, чтобы сидеть за последним столом у окна в библиотеке за стопкой книг. К сожалению, теперь ей было просто противно туда приходить, потому что каменные полы казались слишком холодными, а сама Грейнджер чувствовала боль в ладошках, словно её опять толкнули в спину. Она бежала отовсюду, где было хотя бы малейшее напоминание о том, что ей может быть больно.
Она ещё не понимала, что бегством ей не спастись.
— Если я скажу: «Я знал, что ты тут», то это будет глупо? — Блейз взъерошил её волосы и сел рядом. — Я скучал по тебе.
— Привет, — гриффиндорка постаралась улыбнуться, но вышло довольно криво, хотя при Забини ей не нужно было притворяться. — Я тоже скучала.
— Сегодня у нас в меню текила, — мулат достал из-под мантии две небольших бутылочки. — Какой день подряд мы с тобой пьём?
— Какая разница, Забини? — Грейнджер потянулась за бутылочкой. — За что будем пить сегодня?
— За правду, — Блейз повернулся к девушке. — Ты ведь ответишь мне на вопросы?
— Ты же знаешь, что я тебе всегда говорю правду.
— Почему?
— Потому же почему и ты рассказал мне всё, Блейз, — Гермиона сделала глоток и закрыла глаза. — Гораздо проще вывалить свои проблемы на того, с кем больше никогда не пересечёшься, хотя наш случай — это исключение из правил. Я не могу прийти к Гарри и Рону, и заявить, что влюблена в Малфоя, который унижает меня практически ежедневно. Я не могу им рассказать о том, что просыпаюсь из-за кошмаров из-за того, что два слизеринца поиздевались надо мной. Я, блять, просто не могу это рассказать своим лучшим друзьям, которые привыкли, что я — сильная и отважная гриффиндорка.
Она говорила сквозь ком в горле, давилась слезами и текилой, но продолжала говорить, потому что нуждалась в этом.
— Это ужасно, это ужасно мерзко, но это и есть моя жизнь, — на выдохе прошептала девушка. — Я ненавижу себя, своё тело, свою жизнь и всё, что со мной происходит, но что мне поделать с этим? Мне остаётся просто раз за разом вставать и идти вперёд, но я устала Блейз! Я чувствую, как медленно схожу с ума, я теряю себя! За что?! Почему вся эта хрень происходит со мной?!
Забини прижал её к себе, позволяя кричать себе в грудь, позволяя плакать изо всех сил и больно сдавливать свои руки. Он понимал её ровно на столько, на сколько это вообще можно было понять. Они оба не понимали, чем заслужили себе подобные испытания, но продолжали раз за разом вставать и идти вперёд, порой держа друг друга за руку.
— Почему ты не рассказала МакГонагалл или кому-то из профессоров, кто с тобой это сделал? — нерешительно поинтересовался мулат. — Ведь они остались безнаказанными.
— Я буквально умоляла МакГонагалл забыть о том, что она увидела в Выручай-комнате, — Гермиона отстранилась от парня, смахивая слёзы с лица. — Считай меня дурой, идиоткой или трусихой, но я не хотела, чтобы кто-то знал хоть на слово больше из этой истории. Мне не хотелось, Блейз… Мне сложно об этом забыть… Я никогда не смогу об этом забыть, хотя знаю, что через пару лет мы все разъедемся и никогда не встретимся, а представь, если мне придётся изо дня в день об этом говорить вслух, делиться с кем-то этими мерзкими, гнусными воспоминаниями… Это больно, Блейз.
— Но как она…
— Мне кажется, что она до сих пор надеется на то, что я в один прекрасный день приду к ней и всё же попрошу о помощи, но нет. Я замечаю её пристальный взгляд в Большом зале, когда она пытается заметить что-то необычное, но я не даю ей повода.
Грейнджер до сих пор ощущала себя так, словно была заперта там, в Выручай-комнате, словно до сих пор продолжала истекать кровью и слышать шёпот Монтегю. Она чувствовала, как сознание медленно начинает расслаиваться, как иногда в ней что-то отключается и она на миг становится совершенно другим человеком — это пугало не на шутку. Во время зимних каникул она прочитала несколько книг по психологии, и боялась, что всё это — последствия пережитого. Такое просто так не проходит.
Жертвы насилия переживают деформацию собственной психики. Очень часто все эти изменения касаются именно мозга пострадавшего человека. Гермиона даже выписала себе некоторые заинтересовавшие её моменты в свой блокнот. Таким образом, она практически наизусть запомнила один из абзацев толстенной книги и знала, что одна из функций структуры мозга, которую называют гиппокампом, — это запоминание и забывание информации. Гиппокамп фильтрует информацию и выбирает, что нужно сохранить, а что можно забыть. Гриффиндорка проводила параллель между текстом и собой, понимая, что это только начало.
Ей нужна была помощь, но она наивно решила, что справиться сама.
Глупая гриффиндорка.
— А ты? — Гермиона внимательно посмотрела на Забини, который тут же отвёл взгляд. — Почему ты остался для всех прежним? Почему посчитал, что твои друзья могут тебе жаловаться на свою жизнь, а ты подобного права не имеешь?
— Это сложно, — хмыкнул Блейз.
— А кто сказал, что у нас бывает легко?
— О чём я могу рассказать Пэнс, которая является, как моей, так и Дафны близкой подругой? Представляешь, как я прихожу к ней, отрывая от изучения «Спеллы» и говорю: «Знаешь, меня вот Гринграсс кинула, обручилась с Терри, и я страдаю». И что мне скажет Паркинсон? Вспомни, как тебе пришлось разрываться между Поттером и Уизли, которые не общались между собой, тут что-то похожее.
— Ты же не только с Паркинсон дружишь, — Гермиона сделала ещё глоток текилы. — Как же Нотт?
— Он — парень Пэнс, а только потом уже — мой друг. Мы с тобой, Грейнджер, заложники своих образов, — Забини поднял бутылку, словно собирался произнести тост. — Ты — правильная, добрая, сильная и отважная гриффиндорка, идущая всегда с высоко поднятой головой, а я — друг-весельчак, который всегда выслушает, скажет правильные и не всегда уместные слова, но при этом вызову улыбку на кислом лице. Нас привыкли видеть такими, и другими нам быть нельзя.
— Это несправедливо, — подметила Гермиона. — Мы — живые люди, и нам тоже может быть больно.
— А ты хоть раз думала об этом или показывала эту свою сторону кому-то?
— Да, — её карие глаза снова наполнились слезами. — Малфой знает меня такой.
— Он — чистокровный засранец, и будем честны, очень часто он поступает, как ублюдок. К сожалению, Малфой относится к тому типу людей, которые открывают свою истинную сущность лишь самым близким людям. Поверь, Грейнджер, он может быть благородным, верным и признательным, но только по отношению к некоторым людям, и таковых можно пересчитать на пальцах одной руки. Думаю, что нас с тобой в этих списках нет.
— Он видел тогда меня, — дрожащим голосом прошептала Гермиона. — Он нашёл меня в Выручай-комнате. Может, случайно, а может, и знал, что Монтегю и Гойл там были со мной. Я попросила о помощи, но он просто ушёл…
— Мерлин! — Блейз коснулся её подбородка. — Ты не говорила мне этого… Грейнджер…
— А в этом есть какой-то смысл? Это просто очередной поступок Малфоя, который особо не выделяется среди остальных его поступков. И спасибо МакГонагалл, которая проходила мимо, так сказать. Не знаю, хотела ли я уже в тот момент, чтобы меня кто-то спасал.