— Нет, я лишь хотел, чтобы ты знала правду…
— Какую правду?
Ёе сердце ёкнуло, а лёгкие сжались. Она была готова отдать всё, что угодно, чтобы услышать от него слова, подтверждающие его невиновность. Это бы не вернуло ей родителей, не повернуло бы время вспять, но она хотела верить в то, что он был не причастен к зверскому убийству на Эбби-Роуд. Гермиона помнила, как смотрела на Малфоя в суде, ожидая его ответа — это было мучительно.
Невзаимная любовь — это та ещё пытка, и Грейнджер прошла все её этапы, прочувствовав каждый их них на собственной шкуре. Но каково было знать, что человек, ради которого ты была готова на всё, без преувеличений, — убийца. Твой убийца.
— Ты — необыкновенная, Гермиона, — он усмехнулся, а её аж передёрнуло от этого. — Ты всегда была такой, что могла дать мне отпор, сколько бы я не унижал тебя…
— Достаточно! — перебила его девушка. — Заткнись!
— Я — дурак, Грейнджер. Если бы ты только знала, какой же я дурак. Каждый блядский раз я пытался спорить с самим собой, пока ты нашла в себе мужество, чтобы признаться в своей слабости. Так кто из нас слабый тогда? — он снова посмотрел на неё, а Гермиона была не силах пошевелиться, будто бы он гипнотизировал её. — Каждый раз я говорил себе, что когда-то ты станешь другой — станешь моим идеалом, и тогда я признаюсь тебе, но ты и так была моим идеалом. Я придумывал себе в голове десятки минусов в тебе, лишь бы отвернуться, и это помогало…
— Идеалом? — гриффиндорка перешла на шёпот. — Ты искал во мне идеал?
— Да. Я пытался заставить себя поверить в то, что ты недостаточно сильная или недостаточно целеустремлённая — что угодно, только бы отвернуться от тебя.
— Я ненавижу тебя, Малфой! — она снова плакала. — Ты всегда отворачивался от меня! Ты делал мне больно каждый раз, когда отворачивался. Не смей тут мне рассказывать о том, что ты там что-то чувствовал ко мне, потому что ты не имеешь на это право! Не заставляй меня ненавидеть тебя ещё больше, потому это уже невозможно!
— Я мечтал о тебе, Грейнджер.
— Замолчи! Просто замолчи! — она рванула к двери, чтобы поскорее скрыться отсюда. — Ты — ублюдок, Малфой! Ты будешь гнить тут, а после — в Аду, где тебе и место! Ты не заслуживаешь жизни!
Теперь она была уверена в том, что приняла верное решение — ей нужно было бежать отсюда. Будет сложно и невыносимо больно оставаться в том городе, где осталось столько напоминаний о боли.
— Подойди ко мне, — Драко говорил спокойно, и она просто не могла противиться. — Я прошу тебя. Я скажу тебе последнее из того, что хотел, и больше я не рассчитываю на то, что когда-то ты позволишь мне обратиться к тебе.
Она ненавидела его, но в ней было и другое чувство к этому человеку, которое брало верх. Всегда. И сколько бы лет в ненависти не прошло, но она всегда будет его любить больше, чем ненавидеть, потому что она знала его. Гермиона любила Драко, зная то, каким человеком он был, и раз это чувство не перекрыло даже то, что простить нельзя, то тут ничего и никогда не изменится.
Извращённая, больная, патологически неправильная и злокачественная, но это любовь. У каждого она разная, и Грейнджер не повезло вляпаться именно в такую, у которой не будет никогда счастливого конца и совместной фотографии в конце — это не сказка.
Девушка послушно села за стол, не отрывая заплаканных глаз от Малфоя. Он говорил с ней искренне — и это случилось именно сейчас и именно здесь, но даже сейчас она была ему благодарна за эту искренность.
— Ты всего лишь мечта, сон мой, — она расплакалась, а холодные руки коснулись её подбородка. — Ты — мой самый лучший сон, от которого я всегда убегал.
Малфой знал, что она ненавидела прикосновения, но позволил себе эту неосторожность, потому что не знал, встретятся ли они когда-нибудь ещё.
Он поцеловал её, оставив привкус мяты на её губах, от которого она будет содрогаться ещё не одну ночь и не один год. Так целует Смерть.
И вот, спустя столько лет они всё же встретились, пусть это и было частью её плана. С того самого дня ничего не изменилось, и её любовь продолжала оставаться такой же неправильной и злокачественной, но у неё не было сил бороться с ней. Гермиона уже поняла, что это ни к чему не приведёт — будет только больнее, и она только быстрее сойдёт с ума.
— Такой идеал тебе нужен был? — она смогла кое-как успокоиться. — Скажи мне, Малфой, зачем ты тогда мне это сказал?
— Потому что это всё так нелепо, Грейнджер, что хочется смеяться.
— Обхохочешься, — Гермиона попыталась вырваться из крепкой хватки Драко.
— У нас с тобой никогда не было просто, — он сжал её руку ещё сильнее. — У нас всегда было сложно, и даже спустя так много лет.
— Поболтали и хватит.
— Позволь мне аппарировать, пожалуйста.
— Это против закона, Малфой, да и это невозможно.
Он был заключённым, пусть и под домашним арестом. Вся его свобода ограничивалась простым передвижением по дому, по владениям Малфой-Мэнора. Малфой был лишён палочки и магической силы — он был обычным человеком.
— Но ведь возможно, — он вскинул бровь. — Я буду готов вернуться даже в Азкабан, если ты позволишь мне перенести тебя в одно место.
— Что за место? И как ты собираешься это сделать? Я тебя никуда переносить не собираюсь.
— Вот ключ-портал, — Драко показал свою цепочку. — Он необычный и был сделан на заказ. Если ты позволишь им воспользоваться, то я буду очень благодарен тебе.
Грейнджер покосилась на парня, и отрицательно покачала головой. Их лимит на пребывания столь близко был исчерпан, пусть её и не трясло сейчас. Она довольно странно себя чувствовала, будто бы стало как-то легко, хотя возле Малфоя обычно ей было невыносимо тяжело находиться.
— Прячь свою игрушку, — девушка освободилась от рук Драко. — Мы с тобой сегодня перегнули с воспоминаниями и совместным времяпровождение. Пора меру знать. А эту вещицу вообще стоило бы отобрать у тебя. Ты хоть понимаешь, во что это может вылиться, если в Министерстве узнают об этом?
— Я хочу тебе показать это место, — он неожиданно закинул на её шею цепочку. — Прости.
Земля под ногами растворилась, а ванная комната сменилась улицей, а точнее лужайкой. Гермиона не успела даже понять, как порт-ключ перенёс их, как её карие глаза устремились вперёд. Ноги онемели, а сердце перестало биться — она была готова оказаться где угодно, но только не тут и не с этим человеком.
— Нет! — вскрикнула Грейнджер, повалившись на землю. — Нет! Нет! Нет!
Перед ней был огромный гранитный памятник с двумя именами и одной общей датой.
Томас Грейнджер Хизер Грейнджер 10.03.1998 Там, где встречаются Солнце и Луна.
Она не была тут ни разу после их похорон — не могла себе позволить вернуться сюда, не могла смотреть на место, где были похоронены самые близкие сердцу люди. Боль снова наполнила её грудь, пока Гермиона заходилась в слезах, а крепкие мужские руки прижимали её к себе.
Не то место, не тот человек, не те чувства.
Извращённая, больная, патологически неправильная и злокачественная, но это любовь. Даже спустя столько лет.
========== Глава 22 ==========
Комментарий к Глава 22
Я уверена, что эта глава стоит вашего отзыва.
Вот такие откровения начались у наших героев.
А сколько времени нужно, чтобы вывести безнадёжную любовь из организма?
Август, 2008.
Это было больно, и она чувствовала, как все внутренние органы успели пропитаться новым ядом, а все восстановленные клеточки организма теперь навсегда умерли. Её поражало то, насколько велик арсенал был у Малфоя, чтобы снова и снова причинять ей боль. Порой Гермиона усмехалась, представляя, что у него где-то тоже была стена с множеством красных нитей, которые вели к одной фамилии: «Грейнджер».
На самом деле, она бы не удивилась этому, потому что с каждым днём убеждалась в том, как сильно они похожи.
А самое ужасное в этом сходстве было то, что они оба были безумными, и оставалось только догадываться, знал ли о своём безумии Малфой. Гермиона сидела на кровати в своей спальне, вспоминая то, когда впервые увидела эту болезнь в серых глазах слизеринца. Видел ли он тогда что-то в её глазах? Наверное, да.