— Есть ещё, — сказала Джи-Джи. — Я слышала, как они проносятся с криками мимо сада. Они очень опасные, и я никогда не решалась на них посмотреть. За ними следуют страшные безобразные тени.
Гермиона пыталась их дозваться, но без толку.
И была её основная личность, которая помнила почти всё, объединяя в себе всю эту боль и страхи. Пока что она и оставалась на свету, проживая день за днём, как неживая тряпичная кукла в кресле-качалке.
— Я принёс тебе тёплое молоко, — в комнате снова появился Гарри. — Тебе снова пришло письмо от Малфоя. Я их все складываю в деревянную шкатулку, ты потом сама решишь, что с ними нужно сделать.
Гермиона сидела всё в той же позе, но прекрасно слышала слова Поттера. Ей казалось, что она пока что просто не готова отвечать ему, но процесс регенерации или его жалкое подобие был внутри запущен. Общими усилиями трёх знакомых ей личностей, в душе началась общая уборка острых осколков.
— Дело Малфоя вышло на финишную прямую, — продолжил парень. — Я немного посуетился, но всё идёт, как надо. Монтегю задержали и предъявили ему обвинения в убийстве Астории Малфой и Скорпиуса Малфоя. Я еле сдержался, чтобы не размазать его прям там по стене. Уж кто-кто, а он заслужил на это.
По лицу скатилась горячая слеза, но ни одна мышца не дёрнулась. Одна часть неё порывалась вскочить с места и упасть в объятия Гарри, но вторая велела сидеть на месте. Та пропасть, которую сама Гермиона выкопала между ними своим молчание начала уменьшаться после всех откровений, но теперь снова увеличивалась с подачи этого гнетущего молчания. Она нуждалась в свободе. Свобода начинается, когда мы учимся принимать случившееся. Свобода означает, что мы набираемся смелости и разбираем свою тюрьму по кирпичику.
Нужно было просто немного усилий, но очень много времени.
— А ещё я видел, как на него смотрел Малфой. Возможно мне показалось, а возможно и нет, но я не пытаюсь оправдать этого мерзавца, но он смотрел на Монтегю с такой же ненавистью, как и я. Казалось, что мы ненавидим его за одно и то же.
— Принеси мне его письма, — хрипло выдала Гермиона. — Пожалуйста.
Это были её первые, и пока что, последние слова. Она скучала по Малфою всё это время, не прекращая думать о нём. Ей ничего не снилось — вообще ничего, теперь во сне была просто темнота и пустота, но она так хотела увидеть там Драко. Это было похоже на наваждении, на сильную наркоманскую зависимость, но отрицать её было бы просто глупо.
Через несколько минут Гарри вернулся с деревянной шкатулкой в руках, протягивая её подруге:
— Он хотел с тобой встретиться. Несколько раз спрашивал меня о том, не знаю ли я, где ты сейчас находишься. Я сказал ему, что ты вернулась в Америку, а после решила отправиться в неизвестном направлении, чтобы немного побыть наедине с собой.
Он подождал, пока Грейнджер хоть как-то отреагирует, но она просто приняла шкатулку, и продолжала молчать, всматриваясь в орнаменты на крышке.
— Нарцисса тоже искала встречи с тобой, — продолжил Поттер, не получив никакого ответа. — Она говорила, что в Мэноре остались твои вещи, но я их не забирал. Здесь есть всё необходимое, я купил тебе новую одежду, постельное, полотенца… Мне казалось, что ты бы не хотела прикасаться к тем вещам, но если вдруг нужно, то я могу их забрать.
Гермиона отрицательно замотала головой, и брюнет вышел с комнаты. Он забрал молоко, которое успело уже остыть и оставил свою подругу наедине с целой шкатулкой, в которой была частица Малфоя. Девушка провела тонкими пальцами по резанному орнаменту, а потом всё же открыла деревянный «сейф». На верхнем конверте она сразу же узнала аккуратный почерк Драко, но достала самое нижнее письмо, которое должно было быть первым из всех.
Мисс Гермионе Джин Грейнджер
Нижняя губа дрогнула, а сердце начало бешено стучать в груди. Она чувствовала аромат его духов, исходящий от письма, а по коже пробежало его тепло — такое особенное, только от Малфоя такое могло исходить.
Его почерк был ровным, что свидетельствовало о силе воли и спокойствии, но вот некоторые буквы слегка отличались — Малфой растерял немного уверенности, запинаясь в то время, как выводил её имя. Он писал под наклоном 20-30 градусов вправо, этого в школе не было. Такой наклон свидетельствовал об открытости и выражении своих чувств. Гермиона точно помнила, что во время обучения в Хогвартсе, его почерк больше уходил влево — контроль своих эмоций и скрытность. Годы сказались на всех, и Драко не был исключением.
Часть мозга, а может и целая личность, отвечающая за её профессиональные навыки была в порядке. Гермиона провела указательным пальцем по конверту, но не спешила открывать его, словно хотела что-то ещё сказать о Малфое, применяя свои знания в области графологии. Но ведь он больше не был её клиентом.
Он больше не её подзащитный.
Я ждал, что ты вернёшься, но ты просто исчезла. Ты развеялась, как сон с первыми солнечными лучами. Сейчас два часа ночи, а я решился написать тебе письмо.
Раз за разом я прокручиваю в голове наш последний разговор, и мне становится с каждым разом всё больнее. Я более, чем уверен в том, что схожу с ума. Мои глаза мечутся по поместью в поисках тебя, но ты просто исчезла.
Гермиона полностью ушла в эти строки, покинув собственное тело и даже не заметила, как на свет вышла ещё одна личность. Она пряталась за её спиной, заглядывая одним глазом в письмо Малфоя и тихо всхлипывала. И похоже, что в представлении эта личность не нуждалась — она была сестрой Джи-Джи. Только вот если та малышка просто была единственной счастливицей из них всех, потому что гуляла по вишнёвому саду, то именно эта четвёртая личность помнила все унижения Малфоя. Это она терпела каждый его удар, но продолжала бежать за ним.
И имя ей — Флокс — разновидность полевых цветов, которые когда-то любила Гермиона, и которые ей тайно приносил слизеринец.
Мне кажется, что без Астории не было так пусто в Мэноре, как без тебя. Я должен думать о своей умершей жене и сыне, но я думаю о тебе. Когда-то я уже такое переживал, и тогда это закончилось плохо для тебя. Но сейчас я не хочу причинять тебе боль, Грейнджер.
Я твердил тебе о том, что между нами нет любви и есть только больная зависимость. Теперь я уверен в этом, и я готов называть это любовью, потому что это заставляет меня чувствовать себя живым. Никогда в жизни я не был более живым, чем рядом с тобой. Неважно, тогда или сейчас.
Того, кто способен любить ещё можно спасти. Ты откажешься, конечно же, но я подам тебе руку. После того, как сам же толкнул тебя.
Гермиона бросила письмо на пол, слыша каждую строчку его голосом, словно Драко сидел рядом и сам всё зачитывал. Ей стало интересно, есть ли внутри Малфоя другие личности? Наверное, да. Иначе было невозможно объяснить такие эмоциональные качели и штормы его настроения. Они друг друга стояли.
Девушка поспешно принялась за второе письмо, не отгоняя от себя заплаканную Флокс.
Привет, Грейнджер!
Пишу так, будто бы мы с тобой закадычные друзья, а не враги. Ты не ответила на моё прошлое письмо, поэтому я снова скажу тебе, что я жду тебя.
Мне совсем не хочется тебе писать в своих письмах о том, что там решил суд, что происходит в стенах Визенгамота. Я пишу тебе в надежде получить ответ, но почему-то все меньше и меньше верю в это. У тебя есть полное право игнорировать и ненавидеть меня. Твой голос не выходит у меня из головы, ты всё так же продолжаешь там кричать о любви ко мне, а я не устаю это слушать.
Ты была всегда так добра ко мне. Прям костьми ложилась, защищая меня и мои интересы, отстаивая меня, пусть и в ущерб себе. Я говорю не о суде, конечно же нет. Будь ты хотя бы немного жёстче ко мне, и я бы не сломал тебя, а так — я убил тебя. Не один раз.
Ты не обязана была сжигать себя, чтобы согреть других. Чтобы согреть меня.
В нём по-прежнему было столько власти над её разбитым сердцем. Она была готова бесконечно гореть, если бы он только попросил, и совсем неважно, сколько бы сил на это потребовалось бы. Гермиона нашла бы их в себе.