— Счастливая жизнь, — возмутилась себе под нос девушка. — Общаюсь с парнем, которого вроде бы люблю и с уборщицей.
Её внимание снова привлекла фотография, которую она забрала со спальни. Грейнджер взяла снимок в руки, снова всматриваясь в лица некогда окрылённых и счастливых молодых людей. Она попыталась припомнить, где было сделано это фото, но в голове образовался какой-то вакуум, а на ум ничего не приходило. Гермиона перевернула снимок и заметила маленькую подпись.
«От Гарри. Август, 2003»
— Гарри?.. Гарри…
Это имя было каким-то совершенно особенным. Ей казалось, что она не просто его когда-то где-то слышала или видела, а она к кому-то обращалась. На ум почему-то пришли апельсины и мята, а ещё тёплые объятия. Странные ассоциации, возникшие в голове, заставили девушку улыбнуться и поддаться ненавязчивому чувству облегчения.
Ей снова захотелось расплакаться от собственной беспомощности. Гермиона буквально чувствовала, как начинала тонуть, но рядом никого не было. С каждым днём её состояние ухудшалось — она это чувствовала, но ничего не предпринимала, чтобы остановить этот процесс. Девушка просто не понимала, с чем связано появление этого океана безумия под её ногами, кто так отчаянно начал толкать её в спину и почему она наслаждалась этим полётом. Создавалось впечатление, будто бы Гермиона в кармане имела инструкцию и путеводитель по бесконечному лабиринту боли и страданий. Она точно знала, куда нужно сворачивать, а ещё она видела под ногами уже протоптанную дорожку.
Тут кто-то уже ходил.
Грейнджер закрыла глаза, погружаясь в лёгкую дремоту, будто бы успела за тот час, что отсутствовал Рольф, истратить весь запас энергии.
Темнота сменилась светом — самыми настоящими солнечными лучами, а под ногами была свеже скошенная трава. Гермиона сделала шаг вперёд, нежно улыбаясь и втягивая носом дурманящий аромат полевых цветов. Она была одета в лёгкое шёлковое платье белого цвета, волосы распущены и в правой руке была пара босоножек.
— Привет, — из-за спины появилась девочка. — Кто ты?
— Привет, — ответила девушка. — Меня зовут Гермиона, а тебя?
— Нет, ты — не она. Не ври мне.
Грейнджер снова улыбнулась, но взволнованный вид маленькой девочки заставил и её напрячься. Та осматривала её с головы до ног, постепенно отступая назад, словно не доверяла ей. Гермиона прикусила губу и наклонила голову. Она протянула руку незнакомой девчонке, но та начала отмахиваться, а на глазах проступили слёзы.
— Ты — не она! — всхлипывая прокричала девочка. — Ты не знаешь меня! Ты не знаешь дорогу к цветущим садам! Ты не любишь полевые цветы! Твоё тело чистое!
Громкий звонок в дверь вырвал Гермиону из непонятного сна. Она откинула плед в сторону и снова тяжело задышала. Во сне не было ничего страшного, не было привычной темноты, но чувство душевной боли снова активизировалось. Порой казалось, что где-то под рёбрами был рычаг, который всё время кто-то дёргал, а Грейнджер никак не могла застукать этого паршивца.
Снова раздался звонок. Девушка поплелась к двери — это пришла Миранда.
— Добрый день, мисс Грейнджер, — миловидная женщина по-доброму улыбнулась. — Я Вас разбудила?
— Здравствуй, Миранда, — Гермиона отрицательно замотала головой. — Нет, я просто немного приболела.
Она не призналась себе, но на сердце отлегло, когда пришло осознание, что её одиночество нарушено. Гермиона неосознанно боялась одиночества, которое преследовало её каждый раз, когда Рольф убегал по своим делам. Ей было страшно, что внезапно откроется какая-то дверца потайного шкафа и оттуда вывалятся новые кошмары.
Она старалась сосредоточиться на том, что говорит Миранда, но это ей удавалось не в полной мере. Её разум как будто раздвоился. С одной стороны, она слушала её рассказ о том, как женщина попала в пробку на проспекте, а с другой — девушка сосредоточилась на дрожи в правой руке, которая появилась уже не в первый раз. Это было наименьшим её изъяном, который волновал Гермиону, но он не мог остаться незамеченным.
— Какой прекрасный букет! — Миранда взяла охапку белых роз в руки. — Мистер Саламандер Вас очень любит, мисс Грейнджер.
— Да-а… — неуверенно протянула девушка. — Но я не люблю розы… Мне нравятся полевые цветы… Нравились когда-то.
— А сейчас?
— Я не люблю цветы.
— Не часто услышишь такое от девушки, — Миранда улыбнулась. — Цветы — это же язык любви. Вы знаете, ведь цветами можно сказать намного больше, чем словами.
Она ведь действительно не любила цветы, но словно просто забыла об этом. Гермиона мысленно вернулась к своему очень странному сну и словам незнакомой девочки. На том поле было очень красиво, там были полевые цветы, но они вызывали совсем другие чувства… Гермиона боялась к ним прикоснуться, будто бы те могли обжечь и больно ранить.
— Неужели? — безучастно выдавила Грейнджер.
— Да! Я когда-то увлекалась флористикой — это очень интересно.
— И о чём же говорят розы?
— Красные розы — это любовь и страсть, но порой их можно трактовать, как страдание. Некоторые приравнивают любовь к страданиям, — Миранда продолжала обрезать цветы, оформляя букет в вазу. — Жёлтые — это коварство и предательство. Розовые символизируют зарождающуюся любовь в самом свежем, раннем её проявлении, пробудившиеся несмелые, но крепнущие чувства, а белые — символ согласия, чистоты, любви, верности и невинности. Преподнося эти цветы, даритель словно говорит адресату — «Вы небесны и чисты, я восхищен вашей первозданной и неземной красотой! Вы совершенны, как эти цветы!». Белая роза символ крепкой, чистой и вечной любви, вот почему их дарят на свадьбу.
— На свадьбу, — повторила Гермиона. — Да, конечно, на свадьбу.
— Мистер Саламандер, наверное, уже не дождётся, когда Вы примерите его фамилию.
— Совсем скоро. А что насчёт полевых цветов? Ими тоже можно многое сказать?
— Любой цветок может многое сказать, мисс Грейнджер.
Гермиона села на кресло и закрыла глаза. Она попыталась отыскать в голове тот самый цветок, который ей когда-то мог нравится. Среди тысячей витающих мыслей, сомнений и волнений она искала один только образ, что мог сказать ей многое.
— Флокс… Миранда, Вам знаком такой цветок?
— Флоксы? — переспросила женщина. — Да, это очень красивые полевые цветы. Считается, что с помощью флоксов выражают своё «внутреннее пламя». Это пламя любви и страсти, а вместе с этим ещё толкуется, как согласие и покорность во всём.
— Несовместимые понятия, — усмехнулась Гермиона. — Пламя и покорность.
— В пламени любви человек готов покоряться.
— А гортензии? — робко поинтересовалась девушка. — О чём ведают эти цветы?
— «Вспомни обо мне». Гортензия — символ добродушия, она дарит тепло, заряжает позитивной энергией, наполняет радостью и легкостью. С помощью этого растения очень легко завязать дружбу и показать человеку насколько он Вам дорог.
На душе стало как-то горько и послышался металлический скрежет. Она не понимала, зачем спросила о гортензиях, но само упоминание этих цветов резануло острым лезвием по душе. Гермиона неосознанно поморщилась и отмахнулась, прогоняя навязчивый образ синих гортензий из головы.
— Это действительно очень интересно, — подытожила Грейнджер. — Нужно будет как-то углубиться в эту тему. Я даже не могла представить, что цветы так красноречивы.
Ей стало легче, а на лице родилась искренняя тёплая улыбка. Гермиона поджала под себя ноги, слушая рассказы Миранды о том, как она раньше работала в магазине цветов и как мечтала связаться свою жизнь с ними, но не сложилось. Мысли о тревожных снах, о постоянной дикой боли и о смешанных чувствах отступали в тень, давая девушке возможность дышать полной грудью. Такие моменты намекали Гермионе на то, что она попросту нуждается в общении с кем-то ещё, кроме Рольфа, но она боялась.