Ни в одном милицейском протоколе слова мальчика Саши не были зафиксированы, так как не учитывались в качестве показаний. В следственном заключении было отмечено, в частности, что преступники, ведя огонь из своих пистолетов, не произвели ни одного выстрела по таким уязвимым точкам автомобиля потерпевшего, как колесные скаты, мотор или бензобак. Палили, понимаешь, как заведенные, только по салону – вот и угодили в него аж сорока восемью пулями из шестидесяти возможных. К тому же преступники, оказывается, совершенно пренебрегли возможностью уничтожить цель перекрестным огнем. Они не рассредоточились, как положено, по позициям по разные стороны джипа, а стояли все вместе, как пугала огородные, около своего автомобиля. Что убедительно доказывает, что работали никакие не бывшие военные, и вообще не профессионалы, а типичные злостные хулиганы без опыта и понимания правил ведения боя.
Вот тут бы и спросить милицию-заступницу – да зачем же хулиганам стрелять по колесам джипа, который и так стоит на «ручнике» с заглушенным мотором?
И зачем стрелять им по бензобаку, который, как известно, взрывается от пуль только в художественных фильмах?
И зачем стрелять им по мотору, который для пистолетов вообще неуязвим? (Другое дело – для автоматов Калашникова, но ведь эксперты доказали, что автоматы сыну убитого коммерсанта только привиделись! )
И зачем им стрелять с разных сторон джипа – чтобы друг друга, что ли, уложить?
И какими были найденные пули – пистолетными, калибра 9 мм, или автоматными, калибра 7,62?
А следственный эксперимент с перезарядкой автомата – почему его не провели так, как эта самая перезарядка происходит в бою? Когда пустой магазин, извлеченный из казенной части, в доли секунды заменяется на второй, полностью снаряженный, прикрученный к первому клейкой лентой?
И почему никто не понял, что правильные ответы на эти вопросы как раз и доказали бы, что трое убийц кооператора (и несостоявшихся убийц маленького мальчика Саши) были не местными хулиганами, вооруженными давно снятыми с производства железками, а матерыми профессионалами, съевшими на тактике боя не одну собаку?
Но никто обо всем этом следователей милицейских так и не спросил. Вот и получилось, что истории, рассказанной не по годам наблюдательным детсадовцем, поверила только его мама. Правду о гибели главы семейства никто не узнал. Теперь тот детсадовец заканчивает одну из британских частных школ, а его мама, счастливо забывшая во втором браке невзгоды первого, делится с младшей сестрой новостями по международной телефонной линии.
Вот, к примеру, ее муж, вернувшись с патрулирования, рассказал о том, как, зайдя на штрафную стоянку Гайд-парка, стал свидетелем сцены с участием русского. Опытный лондонец, видите ли, никогда не оставит свою машину в неположенном месте – как всем хорошо известно, ее моментально эвакуируют. Поэтому обычные гости на штрафных стоянках Лондона – водители-чайники и туристы из «третьих» стран.
– И вот он говорит мне: «Представляешь, Айрин»…
Сестру звали Ириной – до тех пор, пока не сбылась мечта ее детства, и она, с младших классов английской школы бредившая Тауэром и Букингемским дворцом, не вышла, наконец, замуж за англичанина.
«Англичанин» был на самом деле шотландцем и служил в местных органах правопорядка, что характеризовало его как солидного человека и полезного члена общества (а отнюдь не как малограмотного, потенциально опасного типа, падкого на взятки и прочую халяву, если вы вдруг что не так подумали). Познакомились они в фойе театра Ее Величества, что в лондонском Вест-Энде, в антракте между двумя актами «Призрака Оперы». Ирина проходила недельный курс повышения квалификации в Лондонской школе бизнеса. Повышенная квалификация тоже пригодилась – когда Ирина получила вид на жительство, ей удалось устроиться на незначительную должность в лондонский филиал «Дойче Банк».
Потрясающая история, которой офицер-шотландец порадовал свою женушку Айрин, заключалась в том, что его приятели на штрафной стоянке как раз в этот момент оформляли очередного нарушителя. Но на этот раз нарушителем оказалась не какая-нибудь очередная заплаканная рыжая девушка, а весьма самоуверенный и хорошо одетый молодой с каменным лицом, явно не британец.
– «Представь себе, Айрин! – говорит он мне. – Он даже не взглянул на сумму штрафа, которую предстоит уплатить, а просто бросил офицеру карточку „Американ Экспресс“. Золотую, между прочим. Ему сказали – полицейское управление не принимает „Американ Экспресс“, а он, глазом не моргнув, вытащил золотую „Мастер“. И ни тени раскаяния, стоит с каменным лицом! И ведь двести фунтов! Да, почему я обратил внимание – у него оказался точно такой же паспорт, как был у тебя».