В то же время так же важно рассмотреть человека, стоящего отдельно от других видов. Мы разумные животные, пытающиеся понять самих себя, и до сих пор не ясно, обладает ли какое-либо животное такой же степенью осознанности. Мы развили сложную систему социального взаимодействия, называемую культурой, которая служит посредником нашей биологической природы. Это одновременно является и преимуществом, и проклятием. Мы можем решать, следовать ли нашим биологическим позывам, не позволяя внутренним голосам взять верх. В то же время мы забываем о гибкости этой культурной оболочки. Мы ставим знак равенства между нашим личным поведением, или тем, что продиктовано нашей культурой, и тем, что представляют собой люди, или какими они должны быть, игнорируя разнообразие человеческого опыта и поведения. Путешествие в другую страну иногда кажется настолько экзотическим, потому что мы сталкиваемся с привычками человеческого общения, которые не «вписываются» в наше представление о поведении человека. Например, в Индонезии мужчины держатся за руки с мужчинами, а женщины с женщинами, но вы никогда не увидите на публике физического выражения привязанности между мужчиной и женщиной. Поначалу западным людям неловко наблюдать, как однополые друзья держатся за руки или обнимаются, потому что в нашей культуре такая степень физического контакта означает гомосексуальность пары. Но ясно, что существует множество способов выражения нежности и наши западные традиции – лишь одни из многих. Проблема заключается в том, что часто эти личностно или культурно обусловленные шоры мешают нам интегрировать традиции других культур в общую картину человеческого поведения. Чтобы учесть это, важно изучить и признать обычаи, принятые в других культурах. Эта более глобальная точка зрения особенно важна при обращении к основам полового поведения человека. То, что является обычно «нормальной» сексуальностью, может очень сильно варьироваться, преломляясь через призму других культур.
В книге «При чем здесь любовь?» я рассматриваю культурную часть полового поведения человека прежде всего и в основном с точки зрения западной культуры. Это культура, в которой я выросла и которую лучше всего знаю. Но я включаю, где это возможно, сравнения и с другими культурами. Десмонд Моррис в своей революционной книге о человеческом животном «Голая обезьяна»[6] очень точно показал, что сравнения с изолированными небольшими культурами не очень-то полезны в понимании общей картины человеческой природы. Такие «вымирающие» культуры являются неудачниками генетического фонда человека, утверждает Моррис. По его мнению, мы должны обратиться к более успешным культурам, чтобы увидеть, какого результата достигла основная часть человеческой природы. В каком-то смысле я с этим соглашусь, но я также думаю, что изолированные или маргинальные культуры помогают нам понять гибкость человеческой сексуальности. Поэтому я включила в книгу примеры того, как другие народы выражают свои сексуальные позывы, если это дополняет тему. Эта гибкость в сексуальных практиках, конечно, является одним из самых интересных аспектов человеческого вида. Обращаясь к другим культурам, мы расширяем поле для сравнения с другими представителями своего вида. Мы находим универсальные черты нашей сексуальности – озабоченность сексом, получением оргазма, поиском нескольких партнеров, как находим и отличия. Например, в большинстве западных культур гомосексуальный половой акт у мужчин считается ненормальным или даже отвратительным. И тем не менее во многих племенах других стран молодые люди должны в том или ином виде вступить в отношения, которые мы бы назвали гомосексуальными, прежде чем они полностью вступят в жизненный цикл зрелости. Если рассматривать это с точки зрения гибкости сексуального поведения мужчин, ни положительное, ни отрицательное отношение к мужской гомосексуальности не представляется правильным или неправильным с моральной точки зрения – приемлемость этого акта определяется культурным контекстом. Кроме того, другие культуры дают нам знания о месте секса в жизни общества. В некоторых группах женщинам разрешается вступать во внебрачные отношения, тогда как в других женщин изолируют от заинтересованных мужских глаз. Баланс сил мужчин и женщин часто определяет то, кто контролирует сексуальность той или иной культуры. Например, поколения западных женщин выросли под влиянием мужской викторианской этики, утверждающей, что женщины не получают от секса такого удовольствия, как мужчины. Женщинам пришлось пережить сексуальную революцию в 70-х годах ХХ века, чтобы понять, что же такое женская сексуальность. Это только один из известных примеров того, как тип общества влияет на то, как мы воспринимаем нашу сексуальную жизнь. И очень важно, чтобы мы смогли отмести эти культурные наслоения и увидеть общую сексуальную природу, лежащую в основе этих ограничений общества. В этом смысле мы являемся культурными личностями, ищущими внутри себя биологическое животное.